— Чтоб лесные зверушки полакомились?
— Так далеко не поедем, — решил я. — Просто бродячие собаки всегда голодные…
Гаврош пропищал на заднем сиденье:
— Я же все сказал!.. И зачем вам меня пытать, вы же на работу меня тащите?
Она посмотрела на меня в изумлении.
— Ты ему такое сказал?
— Я намекнул, — ответил я, — а дальше он сам догадался. Хакеров всегда стараются пристроить себе на службу. Понимает, паршивец… Наш шеф не говорил о кадровом голоде?.. Блин, восемь миллиардов двуногих на свете, а умных не набирается и миллиона!.. Да о каком миллионе речь, это я так, чтоб не слишком уж тоскливо… Ингрид… Это я должен быть интеллигентом, не ты, но если даже я взялся за пистолет, то в мире поменялось не к добру очень-очень многое.
— Что?
— В мире жажда насилия!.. — пояснил я с тоской. — Именно жажда!.. Посмотри, сколько фильмов о благородных киллерах… как будто эти твари могут быть благородными! Как упиваются, смакуя все убийства, выстрелы в упор, выстрелы из снайперской, что разносят голову, как гнилую тыкву… А когда из базуки в упор?.. Весь кинозал визжит в восторге.
Она охнула:
— В самом деле? Давно в кино не была.
— Да при чем кино? Это везде: в новостях, социальных сетях, на всех форумах, даже бытовое насилие растет как на дрожжах. Человеческий вид изголодался по большой кровопролитной войне. Мы тоже лемминги, нам нужно что-то эдакое… Посмотри, что в сетях творится! Какие страсти кипят на форумах!.. И все требуют убивать, жечь, истреблять, уничтожать…
Не слушая, она нажала на мобильнике кнопку экстренной связи с Мещерским, прокричала:
— Красный код!.. Преступная группа со связями на высшем уровне!.. Требуется прикрытие третьего эшелона!
Я молчал, а она некоторое время слушала, снова сказала быстрым голосом торопливо и виновато:
— Да, у нас получилось грубовато, но все свалилось так неожиданно… мы просто не успели отступить.
Я смотрел с сочувствием, ее лицо становилось все печальнее, наконец, закончив разговор, сказала мне почти враждебно:
— Даже не понимаю, какой ты профессор, если такой несерьезный!
Гаврош на заднем сиденье даже приподнялся, уши вытянулись, как у жирафа, а я заверил:
— Ингрид, в работе я дико серьезен.
Она ощерилась:
— А здесь тебе что?.. Хаханьки?.. Шуточки?.. Сейчас нас на ковер за такую самодеятельность!
— А где наша самостоятельность? — напомнил я. — Не оправдывайся, скажи, что так и задумано. Мы разгромили местную ячейку некой хакерской группировки. А она наверняка на содержании какой-то преступной корпорации, действующей легально.
— Чего так решил?
— А сейчас они все под чьим-то крылом, — пояснил я. — Не успевают вырасти, как их пригревает какая-нибудь преступная или полупреступная группа. Или легальная, но все равно преступная… Гаврош, ты слышал?.. Мы тебя не отмазали, а всего лишь заменили условным сроком. С отбыванием при строгом режиме.
Он спросил торопливо:
— Но разве мне какие-то обвинения предъявили?
— Если хочешь, — сказал я, — предъявим. Но тогда только за решетку!
— Нет, — вскрикнул он тонким голоском. — Я буду делать то, что скажете.
— Но только забудь о правах, — посоветовал я. — Ты преступник, и пока не отмоешься трудом праведным, так и будешь всегда на прицеле. Помни, у нас не промахиваются. И никаких тебе адвокатов.
Он помрачнел, но у подростков уныние не бывает долгим, спросил с надеждой:
— А заниматься буду чем?
— Самой важной работой на свете, — пояснил я. — Будешь находить угрозы по всему свету. Понял? А твои находки будут передаваться правительствам тех стран, на территории которых готовятся эти теракты или другие пакости.
— Ого, — сказал он потрясенно, — какой-то аналитический центр?
— Точно, — подтвердил я. — И связь у нас не хуже, чем в Пентагоне. И суперкомпьютеры выполняют наши заказы, и влияние у нас немаленькое.
