– Если удастся ее извлечь в целости и сохранности, – уточнил я.
Капсула негромко, дружелюбно тикала.
– Держите, – распорядился я, протягивая ему фонарь и снимая с пояса геологический молоток. Чарльз принял фонарь и осветил капсулу, а я занялся осмотром скалы, потом сообщил: – Кажется, нам повезло. Прямо под капсулой проходит подошва пласта, начинается прослойка. Известняк – порода непредсказуемая. Порой ложится тонкими пластами, так что его можно расщеплять, как фанеру, а порой пласты настолько толстые, что только рубить.
Под ударами молотка нижняя прослойка легко крошилась; я перевернул молоток, чтобы воспользоваться заостренным его концом, и потюкал по шву.
– Дайте-ка кирку.
Размахнуться было негде, но мне удалось вогнать заостренный конец кирки глубоко в скалу. Шов разошелся, кусок камня отщепился и вывалился. Капсула открылась вдоль всего нижнего края, и освободить ее аккуратными ударами по скале проблемы не составляло. На вес этот восемнадцатидюймовый цилиндр оказался тяжелее, чем можно было предположить.
Чарльз положил фонарь на землю и нетерпеливо протянул руки.
– Ну-ну, не торопитесь, мы еще не договорились.
– Можете оставить себе седло.
– Оно и так у меня, и отдавать я его не собирался.
– Мы вам его починим, даже обменяем на новое. А заодно научим им пользоваться.
– Не годится, мне и здесь хорошо. Здешние нравы я знаю, а если отправляешься в другие времена, то, пожалуй, беды не оберешься. А вот если есть еще фотографии вроде Марафонской… Скажем, пару сотен снимков на избранные темы.
Чарльз в отчаянии схватился за голову.
– Да откуда?! Мы не делаем таких снимков!
– А Стефан делал.
– Ну как вам объяснить?! – воскликнул он. – Стефан – урод, вырожденец. Он упивался насилием и кровью, потому-то мы и держали его здесь. Он сидел тут взаперти, и к полевой работе его не допускали. А он при удобном случае потихоньку удирал и делал то, что вы называли фотографиями. У них есть название…
– Голограммы, – подсказал я.
– Да, наверное. Аппарат на основе лазера. Решение включить Стефана в команду было ошибкой. Нам приходилось его прикрывать. Мы не можем ни одобрить его действия, ни сообщить о них – тут замешана честь команды. Мы пытались поговорить с ним по душам, мы его умоляли, но все напрасно – он настоящий психопат. Просто чудо, как он ухитрился прикинуться нормальным и добиться включения в команду…
– Психопаты на выдумку хитры.
– Теперь вы поняли? – с мольбой в голосе спросил Чарльз.
– Смутно. Вы сторонитесь насилия, вид крови вас отпугивает. И тем не менее изучаете историю, а история – штука жестокая и редко обходится без крови.
Он содрогнулся:
– Мы с этим уже столкнулись. Но несмотря на отвращение, приходится принимать в рассмотрение и это. Но нам-то это удовольствия не доставляет, а Стефан насилием наслаждался и притом был прекрасно осведомлен, что мы думаем по этому поводу. Боялся, что мы уничтожим его фотографии, и прятал их. Но если мы их найдем, то непременно уничтожим.
– Значит, вы их искали?
– Повсюду, но не нашли ни одного тайника.
– Выходит, они где-то поблизости?
– Весьма вероятно. Однако если вы носитесь с идеей отыскать изображение, оставьте ее. Вы же сами говорили, что психопаты на выдумку хитры.
– Говорил. В таком случае сделка не состоится.
– Вы что, хотите оставить капсулу себе?!
Я кивнул и сунул цилиндр под мышку.
– Но зачем?! – воскликнул он. – Чего ради?
– Раз капсула представляет ценность для вас, то пригодится и нам, – ответил я, мысленно вопрошая себя, что это я затеял – стою тут на полусогнутых в пещерном руднике и спорю с человеком из будущего по поводу какого-то дурацкого цилиндра из
