револьвер.
– Ты умрешь от моей руки, – пообещал я.
– Все может быть, Бреннер, все может быть…
Разговор прервался. Мы пошли за Кречетовым, который больше не оборачивался, и через некоторое оказались в темной, обшарпанной, богом забытой подворотне, куда, судя по кучам мусора, уже давно не ступала нога дворника.
В дальнем конце тупичка, прямо у стены, мусора громоздилось особенно много. Туда-то Кречетов и направился. Быстро раскидав ветки деревьев, наваленные сверху, он снял невидимое под листьями полотно, под которым оказался видавший виды, но еще вполне рабочий мехваген фирмы «МотИлЛев», модель четвертая. «Моторы Иллариона Лева» – ныне полностью разорившаяся, но некогда очень известная фирма, специализирующаяся на бензиновых моторах, почти совсем исчезнувших с рынка после изобретения энерготанка. Однако некоторые отдельно взятые экземпляры, выпущенные лет десять-двенадцать назад, еще вполне бодро колесили по дорогам страны.
– Садитесь быстрее! Нам нужно убраться отсюда, пока они не перекрыли и этот квартал! – приказал Кречетов, занимая водительское место.
Я помог забраться в салон на задние сиденья Лизе и Петре, сам же устроился рядом с Кречетовым. Теперь, когда мы выбрались наружу, я был особо настороже и руку с револьвера в кармане не снимал.
Мотор послушно затарахтел, и Кречетов тронул мехваген с места. Нет, все-таки как же шагнула вперед инженерная мысль за последние десять лет! Этот старый бензиновый мехваген казался ужасно примитивным и совершенно некомфортным по сравнению с теми, кои я заимствовал из конюшен князя. Он и в сравнение с ними не шел, но свою основную функцию все же выполнял. И на том спасибо!
– Куда едем?
– На явочную квартиру, – ответил Кречетов. – Там место тихое, до завтрашнего дня нас никто не побеспокоит. Можно отдохнуть и обо всем поговорить…
Это меня устраивало. Поговорить нам действительно предстояло о многом, хотя я твердо решил в любом случае пристрелить Кречетова после или хотя бы сдать его властям. Каковы бы ни были его личные отношения с императором, это не мое дело. Ясно одно, он – враг, из-за него гибли люди. Мое решение становилось только тверже, когда я оборачивался на девушек, сидящих позади в обнимку, чтобы хоть немного согреться. Вид у них был такой жалкий, что мне хотелось убить каждого, кто причинил бы им вред. Правда, начинать следовало с себя самого. Ведь это знакомство со мной привело их в итоге к таким неприятностям…
Пулемет давно затих. На стадионе все закончилось. Но и оцепление мы успешно миновали, пройдя под землей. Поэтому никто не кидался к машине с проверкой, да и вообще солдат по дороге я не видел.
Сейчас, когда император в городе, большая часть военных стянута для охраны его резиденции, остальных же согнал на стадион Семенов, надеясь раз и навсегда решить проблему с заезжими стрелками, да и со мной заодно, чего уж душой кривить. И, если подумать, это ему удалось. Стрелки мертвы, Кречетов бежал. Я бежал вместе с ним и не намеревался возвращаться…
Но оставались еще мертвые дети в подвале, члены экипажа на цеппелине и бог знает кто еще. Сколько их было всего, этих несчастных жертв?
Я хотел понять, кто главный злодей. А поняв, наказать его по-своему. Если раньше я винил во всем Кречетова, то сейчас все казалось уже не столь однозначным. Сам же Ястреб обвинял императора. Но допустить в свое сознание мысль о причастности к произошедшему императорской семьи и самого Карла Александровича я попросту не мог. То, что Костас в этом замешан, – еще ладно, но император – немыслимо! Это пошатнуло бы все основы государственного устройства страны в целом и мои устои лично. Я готов был услышать, что кайзер-императора ввели в заблуждение или обманули, но чтобы он сам, по своей воле, обдуманно и взвешенно связался с подселенцами – нет, в это я поверить не мог.
Кречетов вел мехваген по боковым улочкам, стараясь не выезжать на центральные проспекты. В некоторых местах мы едва не застряли, но мехваген преодолевал даже самые глубокие лужи. Пути отхода Кречетов продумал заранее. Поэтому сейчас крутил рулевое колесо уверенно, назад не оглядывался и даже на меня не косился, хотя я бы на его месте остерегался такого соседа.
Наконец мехваген сбросил скорость и свернул в невероятно узкий проезд между двумя старыми кирпичными домами. С трудом протиснувшись между ними, даже слегка зацепив одну из стен крылом машины, мы все же въехали во внутренний глухой дворик.
Кречетов тут же вылез из мехвагена, вернулся к проезду и закрыл высокие металлические ворота, которые до этого стояли распахнутыми настежь. Теперь полицейские не смогут даже заглянуть во двор, а если и заглянут, то вряд ли заметят притулившийся в углу мехваген, который Кречетов вдобавок прикрыл поверх тряпичным чехлом, после того как мы с близняшками покинули
