– Не думаю, – ответил я и попытался вспомнить, рассказывал ли я когда-нибудь Хелене о воспоминании, всегда останавливавшемся в одном и том же месте – дальше я не мог проникнуть. – Ключевая фигура – Хаммонд. – Чем ближе мы к нему подбираемся, тем выше наши шансы обнаружить этих ребят.
– И? – Хелена накинула пальто на плечи.
Вместо того чтобы проверить, что написано о Николасе Шумане, я достал еще один листок и снова включил органайзер. Я велел ему сохранить результаты предыдущей расшифровки и подготовить из них письмо на имя лейтенанта Трэвиса с отправкой в 6 часов утра следующего дня. А тем временем отсканировал следующий листок.
Пока ждал результатов, поднял глаза и увидел, что Хелена с улыбкой наблюдает за мной.
– Что?
– Ты все тот же, – ответила она. – Вечно погружен в свои гаджеты.
– Они похожи на меня, – объяснил я. – По крайней мере, большинство.
– Про твой автоответчик этого не скажешь.
– Это потому что я разрушил межвидовой роман. Он волочился за кофеваркой.
– Ты всегда был ханжой.
На экране органайзера появилось имя – Джек Джеймисон.
– А он здесь при чем? – спросила Хелена, уставившись на экран.
– Ни малейшего представления. Кто это вообще? Я плохо запоминаю имена.
– Ну, этого ты наверняка знаешь. Актер. Лет пятидесяти с небольшим. Всегда играет сенаторов, которым можно верить. Голубой, но отрицает.
Я вспомнил – постоянный герой заметок журнала «Национальный интерес», красная тряпка для всех борцов за права гомосексуалистов и один из популярнейших характерных актеров, недавно ставший получать все более крупные роли. Машина продолжала печатать текст, расшифровывая написанное на листе.
Хелена наклонилась ближе, и мы стали вместе читать. Закончили одновременно и посмотрели друг на друга.
Вокруг стало очень тихо.
Я достал телефон и позвонил Мелку. Он был на каком-то приеме и обещал перезвонить через пару минут.
– Этого не может быть, – сказала Хелена. – Вообще.
– Пожалуй, – выдавил я из себя. Я хотел отстраниться, но не мог. Я ощущал ее запах. Так чувствуют, наверное, запах сигареты через полмесяца после того, как бросают курить: тебе не нужно курево, у тебя его нет, боже упаси, – но ты просто счастлив, что оно существует. Звучит не слишком романтично, но как есть. Я не делаю массаж и не хочу ходить на свидания.
Мелк перезвонил. Джэймисон жил на Голливудских холмах в сорока минутах от ресторана. Адрес он знал наизусть – вероятно, тот был одним из его клиентов раньше. После сообщения мгновенно разъединился, торопясь уследить за бздехом, прежде чем звезда попадет в неудобное положение.
Я собрал вещи и какое-то время сидел неподвижно, прикидывая, что делать дальше. А потом мне пришло в голову, что холодность Хелены вовсе не со мной связана.
– Черт, Хелена, – произнес я. – Прости.
– За что?
– За то, что привел тебя сюда. Я… я просто не подумал.
– Мы часто сюда приходили, даже после всего. Так что не волнуйся, – пожала она плечами.
– Мы приходили сюда, потому что тебе это было нужно. Чтобы доказать самой себе. И это было тогда. А я не подумал, что ты должна была почувствовать сейчас.
Тут она взглянула на вывеску, почти как Трэвис. Тяжело выдохнула воздух.
– Хотя ты прав. Мне бы хотелось очутиться в любом другом месте, только не здесь.
Мы перешли через перекресток и углубились в запутанные улочки по другую сторону дороги, высматривая машину, подходящую для угона. Чуть дальше по улице стоял паршивый белый «Дируцу», который давно нужно было помыть. Хелена следила за улицей, я дернул ручку двери. Не заперта.
– Что? – спросил я у нее. – Думаешь, забыл, как это делается?
Она покачала головой и показала на противоположную сторону улицы.
– Я уже встречалась с владельцем.
Я посмотрел и увидел его: он спал сном праведника или валялся без сознания в придорожной канаве. Дешевый костюм,
