Воспоминания о встрече с бродягами, едва не закончившейся для меня большой бедой, еще не сгладились в моей памяти, а ведь наемники герцога, державшиеся особняком от прочих обитателей дворца, были куда опаснее тех забулдыг, да и обнаружь они мое присутствие – спрятаться уже не вышло бы. Тихо я попятилась назад, стараясь не выдать себя ни одним лишним шорохом, и уже принялась было карабкаться к бочке, скрывающей тайный люк, как услышала низкий хриплый шепот:
– Постой! Не уходи!..
От испуга я едва не свалилась вниз, лампада заплясала в моих дрожащих руках, а колени подкосились. Запоздало я обратила внимание на то, что тупик, в котором я очутилась, упирается не в глухую стену – внизу, у самого пола чернела щель, забранная решеткой. Только теперь я сообразила, куда попала, и из горла моего сам по себе вырвался тоненький писк ужаса, как у пойманной котом мыши. Со мной говорило чудовище, плененное герцогом Таммельнским! Именно его охраняли наемники, веселящиеся неподалеку. Страх мой оказался так велик, что чудесным образом помог мне превозмочь растерянность, и я торопливо вцепилась в край заветной бочки.
– Стой, иначе я позову стражу и опишу им тебя! – шепот стал угрожающим. – Они наверняка поймут, кто здесь был. Ведь ты знаешь, что нарушаешь запрет, не так ли?
Словно невидимая рука сдавила мне горло… Я даже успела подумать, что демон из подземелья душит меня своими черными чарами, но тут же сообразила – имейся у него такие силы, он не стал бы угрожать мне на словах. «Если он скажет страже, что сюда приходила рыжая девица, – мне конец! Этот проступок куда хуже, чем тайная слежка за господином Огасто, а уж вместе они покажутся достойными виселицы, не иначе!» – обреченно подумала я и замерла.
– Как тебя зовут? – властно спросил меня невидимый узник.
– Фейн… Фейнелла, – промолвила тоненьким голоском, боясь вглядываться во тьму, царившую за решеткой.
– Девчонка! – с некоторым разочарованием произнесло чудовище.
– Но… но… – меня посетило неприятное подозрение.
– Я не смог бы увидеть тебя, – презрение теперь ясно звучало в его хриплом, низком голосе. – Сразу же после того, как я попал в плен, мне колдовством выжгли глаза, чтобы лишить меня любой возможности сбежать. Зрение все еще не вернулось ко мне, я вижу только неясные тени. Да и на крики мои никто не обращает внимания – было время, когда я кричал часто и громко… Но теперь я знаю твое имя. Ведь ты не догадалась мне соврать, глупая девчонка, не так ли?
– Да чтоб тебе пусто было! – от досады я готова была откусить себе язык. – Проклятое бесовское отродье! Гнилая кровь! Сын нечистой твари с вонючих болот!
– Простолюдинка, – презрения в голосе прибавилось. – Слышу это по грубому развязному выговору. Что за злейшая ирония – я так долго ждал, когда выпадет возможность перемолвиться словом хоть с кем-то… И получил в собеседники существо, ограниченное настолько, что лучше уж говорить с камнями!
– Ну так и говори, – огрызнулась я, все еще дрожа от страха, но подзуживаемая злостью, – уж в камнях-то у тебя недостатка не имеется.
– Ты быстро осмелела, – заметил мой невидимый собеседник. – Не боишься, что я напущу на тебя морок и заставлю повиноваться своей воле?
– Мог бы ты это сделать, разве сидел бы в этой грязной дыре? – сказав это, я слегка приободрилась – прозвучали мои слова вполне разумно.
– И то верно, – согласился узник. – Что ж, сложные вопросы тебе задавать смысла нет… Скажи, какая сейчас наступила пора года?
– Начало осени, – ответила я, вначале посомневавшись: не причиню ли вред господину Огасто тем, что отвечаю на вопросы его злейшего врага. Однако мое молчание тварь истолковала по-своему, отметив:
– Кажется, я поспешил с выводами, решив, что вопросы о погоде для тебя не будут слишком сложны.
– Чтоб ты сгнил заживо в этой каменной яме! – проворчала я, задетая за живое. – Я просто не желаю вести беседы с порождением тьмы! Как мне теперь избавиться от твоего порченого духа? Святые небеса, я ведь навлекла проклятие на себя и свою семью до седьмого колена! Наверняка теперь стоит мне подойти к храму, как меня поразит молния или искусает бешеная собака! – тут я охнула, сообразив еще кое-что неприятное. – Сколько же теперь мне придется поститься, чтоб искупить этот грех?! Неужто до самого зимнего солнцестояния?..
– Не думаю, что боги, в которых ты веришь, настолько мелочны, – с неожиданной серьезностью ответил мне демон. – В свою очередь, могу поклясться, что хоть и загубил множество людских душ, но уж точно без посредничества бешеных собак.
– Черное колдовство! – с содроганием произнесла я, повторно осознавая, с кем сейчас разговариваю.
