Я как раз дошла до слов «упаси мя от острых когтей и клыков» и, недолго думая, брякнула:
– Я просто удивилась тому, что у тебя нет когтей.
– Их вырвали, чтобы я не мог разорвать себе горло, – пояснил демон. – И выбили зубы, чтобы я не мог перегрызть свои жилы. От голода я так просто не умру и от жажды – тоже, только буду страдать и слабеть. Огасто я нужен живым, поэтому-то он сделал все, чтобы я не смог сам себя убить.
Несмотря на то, что эти слова произнесло злое, враждебное существо, мне стало не по себе. Не хотелось думать, что господин Огасто способен на такую жестокость… Но тут я напомнила себе, что его светлость был воином, а его враги – безжалостными существами, желавшими сделать людей своим домашним скотом, ведомым на убой, и сжала губы. У герцога наверняка имелись серьезные причины поступить именно так!
– Он должен был так поступить, – равнодушным эхом прозвучал голос Рекхе. – Моя жизнь в его глазах – залог того, что мои сородичи сюда не вернутся.
– Ты заложник? – запоздало поняла я причину, по которой господин Огасто держит при себе демона.
– Для моего рода будет страшным бесчестьем, если я умру от руки человека, – произнес напряженно демон. – Нас мало, и жизнь каждого стоит тысячи человеческих. На всю мою семью падет позор, если станет известно, что она не сохранила жизнь одному из своих сынов, отказавшись принять условия врага.
– Даже если этот враг – человек? – с сомнением уточнила я.
– Если бы он поставил условия, выполнение которых подводило бы под угрозу установленный извечный порядок нашего мира, Совет старейшин, скорее всего, разрешил бы отцу от меня отречься. Но эта война… Многие мудрые были против нее. И в том, что она началась, был виновен прежде всего я сам, так что вполне справедливо то, что и расплачиваться пришлось мне…
– Так это именно ты, песий потрох, решил поживиться человечиной! – негодующе воскликнула я, сжав кулаки. – Да чтоб тебе поперек горла стала каждая человеческая кость, которую ты обглодал!
– Человечиной питаются только низшие из нас, окончательно выродившиеся и потерявшие всякое достоинство, – с отвращением произнес Рекхе. – Негодное вонючее мясо!
– Тьфу! – я почувствовала, как меня замутило. – Но от крови, как я погляжу, ты бы не отказался, проклятый упырь?
– Я слишком долго пробыл в заточении и не смогу восстановить свои силы, сколько бы крови ни выпил… – В голосе Рекхе слышалась усталость, он и впрямь казался изможденным. – Но жизнь во мне будет теплиться еще долго, пусть я иссохну до кости и превращусь в мумию.
– Так зачем же тебе понадобились наши земли? – с презрением спросила я.
– Отец всегда сожалел, что не сможет передать мне ни крохи своей власти, ни клочка семейных владений. Он любил меня не меньше своего законного наследника, однако ничего не мог поделать. Когда… когда ему предложили вернуть старые владения, ныне заселенные людьми, он сомневался. Но затем спросил меня, хочу ли я получить этот надел, и я… Я сказал, что завоюю эту землю. Совет старейшин был против, но отец лестью и подкупом убедил бо?льшую часть из них.
– Королевство себе захотел! Ишь ты! Да тебе хвост помешал бы на троне ровно сидеть, а на рога корона бы не налезла! – хмыкнула я с презрением. В моем представлении даже чародеи, задумавшие потеснить королей, проявляли возмутительную непочтительность; всяким же демонам, обитающим в смрадной преисподней, и подавно не следовало метить на королевский трон.
– Мне нужны были вовсе не трон и корона, – тихо произнес Рекхе, словно не заметив, что я насмехалась над ним.
– Так на кой ляд ты затеял эту войну? – всплеснула я руками, отчаявшись разобраться в хитросплетениях демонической мысли.
Ответа я не ждала, ведь Рекхе к тому времени стал говорить совсем неохотно. Однако темный, помолчав, с усилием произнес:
– Меня обманули. Как и моего отца.
– Обмануть демона – невеликий грех, – не дождавшись продолжения истории, пожала я плечами. – Вы и сами сыны лжи – так вас называют священники, я не раз слышала. Не думай, что я поверила хотя бы одному твоему слову. Особенно насчет того, что ты брезгуешь человечиной… Может, какую жилистую старуху ты и пропустил бы, но уж при виде откормленного доброго монаха точно не устоишь!
– Зачем мне лгать тебе? – удивление Рекхе было неподдельным и более напоминало презрение. – Стала бы ты лгать мухе, которая жужжит у тебя над ухом?
– Нет, но я бы и разговаривать с ней не стала… – Тут я вспомнила, что за вопросы хотела задать узнику, и от досады
