шаге любого из здешних обитателей, ведь сотни крысиных ушей ловили самый тихий шорох, раздававшийся под крышей этого замка. – Проклятая тварь пообещала, что расскажет о том, как я шныряла в подземельях, если я не принесу ей воды. Ведь не станет же какой-то кувшин воды причиной серьезных бед?
– Нет, пожалуй, что не станет, – поразмыслив, ответил домовой дух. – Эти создания черпают силу в человеческой крови, однако мне говорили, что тварь уже слаба и вряд ли сможет когда-нибудь восстановить прежнее могущество. Но тебе не стоит спускаться к темнице – само присутствие адского существа отравляет каждый камень этого замка, и подземелья пропитаны ядом сильнее всего.
– Я хочу всего лишь разузнать, что за чары лежат на господине Огасто, – упрямо покачала головой, убедившись, что господин Казиро встревожен, а вовсе не разгневан. – Его светлость – хороший человек и не заслужил того, чтобы погибнуть от дурного глаза какого-то колдуна. Разве вам не хотелось бы, чтобы порча, лежащая на господине герцоге и оскверняющая весь дворец, исчезла?
– Ты думаешь, что злейший враг порченого чужака согласится помочь ему? – удивился дух.
– Попытаюсь обхитрить его, – я произнесла это с важностью, и крысы, окружавшие господина Казиро, дружно запищали. В этих звуках без труда угадывалась насмешка. Я и сама заподозрила, что несколько переоцениваю свои способности, однако упрямством боги меня не обделили.
– Не в моей власти запретить тебе идти дальше, – огорчение домового было неподдельным. – Я давно уже не распоряжаюсь судьбами смертных. К тому же дворцовые подземелья храню не я, а мой сородич, которого мне доводилось видеть в последний раз более полувека назад. Должно быть, теперь, когда его владения осквернены, он забился в самую дальнюю щель, откуда не выйдет до той поры, пока черное создание не покинет этот замок – живым или мертвым. Хозяин подземелий куда древнее меня и давно уж не склонен вмешиваться в дела людей. Вряд ли он всерьез разгневается, узнав о том, зачем ты бродишь по тайным ходам… Что ж, иди. Однако помни, с кем имеешь дело. Темные создания всегда были врагами твоего рода, и единственное, чего они на самом деле могут желать от человека, – это боль, кровь и смерть.
Последние слова были произнесены настолько веско, что я на мгновение и впрямь подумала – не лучше ли вернуться? – но тут же сурово и непреклонно сказала себе, что с эдаким малодушием и капусту от гусениц не спасти, не то что господина герцога от черной магии, и отбросила сомнения в сторону.
Нерешительность еще пару раз накатывала на меня – в каждый момент, когда мне нужно было сделать поворот или поставить ногу на первую ступеньку, в душе поселялась глухая тоска. «Все еще можно повернуть назад», – шептал мне голос разума. Но я не желала к нему прислушиваться.
Высунувшись из бочки, я некоторое время выжидала, проверяя, не бродит ли поблизости кто-то из охраны. Но в тишине слышался лишь глухой звук падающих капель воды – где-то в той темной норе, в которой держали узника.
– Эй! – тихо позвала я. – Нечестивая тварь! Как там тебя… Рекхе!
В темноте тут же послышался шорох, и знакомый голос отозвался:
– Ты все-таки пришла. Нет, ну до чего же ты глупа…
Не стоило ждать благодарности от проклятого исчадия ада, однако я ожидала все же другой встречи, оттого с обидой проворчала:
– Лучше бы я вымыла ноги этой водой… Но еще не поздно вылить ее на пол!
Угроза возымела действие, Рекхе поумерил свою заносчивость и заметил:
– Милосердие всегда тождественно глупости, так что можешь считать, что я назвал тебя сострадательной.
– Неудивительно, что в вашем племени подобные качества не ценятся, – съязвила я в ответ.
– Единственный род милосердия, имеющий смысл, – подарить кому-то быструю смерть, – голос демона стал глухим.
– Я бы предпочла пару медяков и сытный ужин, – пробормотала я. – Что же, тебе еще нужна вода? Я принесла целый кувшин!
– Да, поставь его около решетки, – все так же глухо промолвил Рекхе.
Мне было очень страшно, однако я пододвинула кувшин как можно ближе к щели и тут же отпрянула. В тусклом свете чадящего светильника я увидела, как из темноты показалась черная иссохшая рука и вцепилась в кувшин. Губы мои сами зашевелились – на ум тут же пришла молитва, спасающая от нечистой силы, – меня ей научил кто-то из сестер. До этого в глубине души мне казалось, что со мной разговаривает тьма, сейчас же я словно воочию убедилась – чудовище в подземелье состоит из плоти и крови.
– Что ты там шепчешь? – раздраженно бросил Рекхе в перерыве межу громкими, жадными глотками.
