ведьму.
– Лучше бы тебе ее никогда не видеть, – господин Казиро вздохнул. – Что ж, быть может, она все еще не догадывается, где искать тайного врага… Но я вновь дам тебе непрошеный совет, хоть ты их никогда не принимаешь. В дороге остерегайся незнакомцев и не верь их обличью. Волшебство – это искусство личин и обмана, а у тебя нет знаний, позволяющих распознать фальшь. Берегись тех, кто предложит тебе помощь. Все твои истинные друзья остались здесь, но им ты не открываешь правду. Не открывай ее и тем, кто встретится тебе на пути к монастырю.
Этот совет показался мне не столь уж важным – я и без того не собиралась рассказывать направо и налево о том, зачем на самом деле иду в монастырь. Тем не менее я, как всегда, поблагодарила домового духа и сказала, что всю дорогу буду непрерывно молиться да перебирать четки, так что моему языку будет не до досужей болтовни.
И вот ранним погожим утром я, обрядившись в серое шерстяное платье и дорожный плащ, приковыляла к воротам храма, где собирались в дорогу прочие паломники. Дядюшка не провожал меня, однако дал множество напутствий и напоследок повторил, что видит меня насквозь, но все же надеется, что я не настолько безумна, чтобы воплощать в жизнь его худшие опасения. Бедный дядя и помыслить не мог, насколько дерзки мои истинные замыслы. Наверняка он считал, что я решила разузнать в лесной обители способы снятия порчи с господина Огасто или же купить у сестер какого-нибудь освященного масла, излечивающего наколдованную хворь.
Погода в тот день выдалась прекрасная, но в тени уже чувствовалась истинно осенняя прохлада, отдающаяся болью в моих распухших суставах. Как я ни торопилась, к месту сбора пришла одной из последних. Паломников было немного – двенадцать человек, включая трех монахов, сопровождающих тяжело нагруженную повозку, и я оказалась тринадцатой. Одного этого было достаточно для того, чтобы прочие богомольцы меня невзлюбили, но я к тому же была той самой девицей, на которой лежало проклятие страшного ночного духа, и каждому разумному человеку было ясно: держаться от меня нужно как можно дальше.
Старший из монахов с неприязненным видом просмотрел мое разрешение, выхлопотанное дядюшкой Абсаломом в последний момент, и со вздохом сожаления согласился с тем, что я могу присоединиться к сборищу. Хромые шустро посторонились, подслеповатые принялись рассматривать небеса, глухие не расслышали моих приветствий, и мне пришлось удовольствоваться компанией старушки блаженного вида, непрерывно что-то бормотавшей. Быть может, она дала обет молиться до самой святой обители, но больше походило на то, что старуха выжила из ума.
Вскоре старший монах, прозывавшийся братом Жиромом, объявил, что мы трогаемся в путь, и все паломники упали на колени, чтобы помолиться. Я знала всего-то пару коротеньких молитв, и мне надоело повторять их еще до того, как мы добрались до городских ворот.
За воротами, в предместье, нашу пеструю компанию поджидала целая толпа таммельнцев, преимущественно походивших на Харля либо возрастом, либо нравом, а то и тем и другим одновременно: зеваки из числа бедноты поджидали богомольцев, вполне справедливо предполагая, что такое множество увечных и кособоких творений природы не увидишь и в бродячем цирке.
Я слышала, как они громко переговаривались между собой: «А что за старая карга с бельмами на глазах?» – «Вдова Ульмар, живет около моста! Сквалыжная старушонка! Эгей, вдовушка, меньше бы пересчитывала свои заплесневелые монеты, глядишь, и бельма не появились бы!»
– Эй ты, красавчик с горбом! Смотри, не строй там глазки монахиням! – вопил какой-то чумазый мальчишка, покатываясь со смеху. – Благочестивые сестры давно уж не видали таких статных господ!
– Чтоб твоя матушка на тебя чан с кипятком опрокинула! – не остался в долгу горбун. – Чтоб тебе рыбья кость поперек горла встала! Век твоей семье хлебать помои!
– Экий славный богомолец! – расхохотались мальчишки. – Никак в своем горбу ты копишь добрые помыслы! Вон как он раздулся!
– А покажите-ка мне припадочного! – дергала за рукава своих соседей какая-то шустрая краснолицая дама, по всей видимости, из числа тех, что обитают при дешевых харчевнях, привечая самых непритязательных путешественников. – Где припадочный-то? Правду говорят, что у него изо рта летят бесы?..
– Посмотрите на хромых – да они так браво маршируют, что их впору отправить в королевскую армию! – покатывались от хохота юные бездельники. – Эй, брат Жиром, ты, часом, не на войну собрался? У тебя отличное войско, не хуже, чем у его светлости!
Досталось и мне:
– Рыжая девица, плясавшая с ночными духами! – кричали мне мальчишки. – Приглянулся ли тебе твой кавалер? Говорят, он похож на крысу!
