Поэтому он не думал.
Он просто посасывал поилку гермокостюма, пока плазменный резак выпаривал казавшуюся бесконечно толстой стальную стену, дециметр за дециметром.
Когда в саркофаге образовался лаз размером с танковый люк, в него один за другим пролезли илютинские шустрилы.
Растов, хорошо зная стилистику действий осназа, ожидал громких взрывов и ослепительных световых эффектов.
Но все было по-другому.
Просто стихла всякая, даже легкая вибрация – наукоград остановился.
– Хамбец котенку? – весело осведомился Кобылин.
– Осназ нашел рубильник, – предположил Игневич. – И котенок того… отбился!
– И куда теперь рулить? – спросил Помор.
– Никуда, – ответил Растов. – Впрочем, погоди…
Майор покрутил в пальцах голографическую схему объекта «Пуговица». Прикинул, где всплывет из Х-матрицы ближайший Х- крейсер, выполняющий роль буксира, и, соответственно, где пройдет передний фронт лямбда-сферы… Проще говоря, Растов оценивал, какая часть грандиозного трофея будет перенесена через Х-матрицу их, кормовым, Х-крейсером.
И тут он с неприятным удивлением обнаружил, что лямбда-сфера вот буквально пополам перерубит их «Динго», если танк останется на своем месте!
Об обездвиженном «шестьдесят втором» Осокина с ранеными танкистами из «шестьдесят третьего» и говорить не приходилось! Они рисковали вообще никуда не улететь!
«Вот это будет позор! Оставить разъяренным чоругам, у которых только что украли наукоград со всем населением, на растерзание своих людей!»
– Отставить! – сердито буркнул Растов. – На месте не остаемся! Надо сдвинуться дальше в корму! Насколько это вообще возможно!
Вслед за тем он связался с Осокиным и донес до него свою тонкую мысль про корму. Для надежности – дважды.
– Товарищ майор! Но у меня ведь гусеница порвана! Как же мне двигаться?
– Я об этом помню. Но двигаться придется.
– Что же это получается, пешком идти? Через темноту?
– Получается так.
– И раненых нести? – Осокин чуть не плакал.
– Ладно, уболтал… Высылаю за тобой Лунина! Возьмет твою колымагу на буксир…
…Растов был уверен, что это зрелище запомнится и ему, и чоругам надолго.
В кромешной тьме, при свете лишь двух прожекторов, один потрепанный русский танк волок второй.
Оба торопились, крушили все на своем пути – мудреное лабораторное оборудование, залы для медитаций, непонятного назначения кристаллические сооружения, похожие на замки…
При этом «шестьдесят второй» Осокина, загодя лишенный для буксировки и второй гусеницы, на каждом крошечном болтике грохотал так, что, казалось, наукоград развалится от одних этих децибелов.
Но они успели.
Стоило танку Осокина пересечь условную границу безопасности, проложенную Растовым в двадцати метрах от фронта лямбда-зоны, как на связь вышел командир Х-крейсера «Публий Корнелий Тацит» капитан первого ранга Рымник.
– Внимание всем, говорит «Тацит»! Находимся над точкой четыре. К транспортировке «фрагмента четыре» готовы.
– Это наш, – кстати прокомментировал Илютин и отозвался на общефлотском канале: – Добро пожаловать, «Тацит». Говорит майор госбезопасности Илютин, командующий силами осназ. Фрагмент четыре к транспортировке готов. Мезонные реакторы заглушены. Но имейте в виду: у нас тут полно недобитых эзошей. Прячутся… И еще с нами пятнадцать танкистов.
– Танкистов?! – удивился Рымник. – Но что там делают танкисты? Вы освободили пленных?
– С сегодняшнего утра в состав сил осназа входят тяжелые танки «Т-14»… Вам разве не доложили, Леопольд Феофанович? – угрюмо ухмыльнулся Илютин.
