надеяться, что в ту сторону связь работает.
– Слева от тебя! В море! Что-то движется!
Судя по тому, что «ПТ-50» развернули башни со спаренными пушками к морю, майор был услышан.
Черные шестиногие чудовища поднялись со дна с такой скоростью, что разлет водяных фонтанов ввысь и в стороны был похож на взрыв. Кто-то из дозорных в первый миг даже успел доложить, что наблюдает «всплески от четырех снарядов “ГК”».
Но это не было падение снарядов «ГК».
Это были чоругские шагоходы. И поскольку вся их плазменная артиллерия была заранее приведена в боевое положение, капитан Листов больше не сомневался: это именно шагающие танки, а не научно-исследовательские или спортивные машины.
Выполняя договоренность с Растовым, капитан сразу же открыл люк и выпустил одну за другой три красные сигнальные ракеты. Они означали: «Имею контакт с вооруженным противником».
Открытый люк через несколько секунд спасет капитану жизнь. Но Листов еще не знал этого. Он просто собрался привычным движением задраить люк, когда…
Чоруги выстрелили.
То был не предупредительный огонь.
Не демонстрация силы.
Не пристрелка.
Их плазменные орудия стреляли на поражение.
Плазма накрыла весь взвод – от головной до замыкающей машины.
Два «ПТ-50» успели выстрелить в ответ, но очереди их автоматических пушек ушли в молоко.
На танке Листова первым делом лопнула гусеница. Машина крутнулась и, потеряв сцепление с размякшим от жара покрытием дороги, опрокинулась на бок.
Следующий заряд плазмы ударил в днище танка, и оно разошлось дымящейся морской звездой с алыми краями.
Листов толкнул люк и выкатился на раскаленное шоссе.
Все утопало в густом белом дыму.
Капитан пополз прочь от танка, ориентируясь на едва видимые просветы под нижним краем белого облака.
Наблюдавший за этой сценой Растов окаменел от ужаса.
В первый миг ему показалось, что весь разведвзвод сгорел заживо, что не спасся никто.
Но вот мелькнула фигурка одного танкиста… Другого… Третьего…
Разведчики бежали за обочину дороги и искали там спасения в многочисленных ямах и рытвинах.
А чоруги?
Чоруги, совершив акт войны, никого не преследовали, не добивали, не брали в плен.
Удовлетворившись тем, что все русские танки пылают, шагоходы исчезли под водой.
Через полминуты уже ничто не намекало на то, что смерть пришла со дна океана. Все происшедшее казалось бы страшным сном, если бы не пять огромных чадящих костров, оставшихся от разведвзвода…
– Внимание всем! – гаркнул Растов. – Мы идем на прорыв! Направление – подбитые танки «ПТ-50»! Вперед!
– Исполняю, товарищ майор! – доложил комвзвода-2 Ченцов.
– Так точно! – подтвердил Осокин, комвзвода-3.
За ними отрапортовали командиры рот мобильной пехоты и водители грузовиков с пленными членами поверженной организации «Меч и пламя».
Истосковавшийся по настоящему военному делу «Динго» радостно рыкнул и дал с места пятьдесят.
За ним понеслись остальные машины роты.
«Только бы пронесло! Только бы они не вернулись! Ведь может же быть, что это какое-то роковое недоразумение? Или, скажем так, тактическая случайность? Чоругские танки плыли под водой мимо, походя сожгли разведвзвод и теперь уже уходят на глубину, двигаются прочь по своим делам… Не до нас им теперь… Или, допустим, Верховный Рак позвонил и твердо сказал: “Вы там не того, не особенно… Не злите этих страшных северных обезьян, пока вам звездянок не накидали!”»
Но все эти упования шли у Растова по закраинам сознания. В фокусе его командирского эго находились насущные боевые надобности.
Как и любой хороший командир, майор был просто обязан спланировать возможный бой с чоругами. На случай, если
