Верховный Рак своим шагоходам не дозвонился… Или не звонил.
А думая о бое, Растов испытывал такую острую досаду, что аж плакать хотелось.
Они же шли на боевой выход против партизан! Они практически ничем серьезным не вооружились!
Тяжелые ракеты класса «земля – земля» вроде «Шелестов» отсутствовали полностью. Диспенсеры противолазерной защиты (которые худо-бедно защищали и от плазмопушек) – тоже. В укладке каждой машины из сравнительно дальнобойных боеприпасов имелись лишь четыре «ПТУРа» и два удлиненных активно-реактивных снаряда.
Из-за этого провести полноценный огневой бой на дистанции порядка пятнадцати километров было невозможно.
Альтернатива заключалась в том, чтобы засыпать чоругов потоком бронебойных и кумулятивных с пистолетной дистанции в четыре-пять километров. Но на таких дальностях мощные плазмометы имеют абсолютное преимущество. Выходило – с перочинным ножичком против тигра…
Невеселые думы Растова были прерваны Луниным.
– Товарищ майор, – глухим голосом сказал зам-комроты, – я вынужден заявить категорическое несогласие с вашим приказом.
– Категорическое? Несогласие? – переспросил Растов ядовито. – И что же ты предлагаешь делать?
Лунин ответил четко, как на экзамене:
– Я считаю, обстановка требует остаться на руднике и перейти к глухой обороне с опорой на полевую фортификацию.
– То есть окопаться, ждать восстановления загоризонтной связи, а равно подхода наших подкреплений, и огрызаться, если чоруги полезут? – уточнил Растов.
– Именно так!.. И я настаиваю на том, что ваш приказ является самоубийственным. – Лунин был явно не в себе. – Также я предлагаю, оставшись на позициях вокруг рудника, послать в Синандж фельдкурьера с донесением. Но не по приморской дороге, а через горы, с проводником из клонов. Хоть бы и с тем же Тугани… Сам я готов быть этим фельдкурьером.
– Я тебя выслушал, мысль твою понял, – сухо сказал Растов и сделал паузу, обдумывая варианты своего ответа.
Первый вариант: послать на йух.
Второй: разъяснить логику принятого решения.
И хотя по натуре майор был скорее из тех, кто предпочитает «на йух», его боевая дружба с Луниным, конечно, требовала второго варианта.
Тем более что его заместитель счел необходимым и возможным оспорить решение Растова впервые, а личная храбрость капитана сомнению не подлежала – вспомнить хотя бы планетоид Фраский-Лед и его великолепный прыжок в каньон на легкобронированной «К-20»!
– Послушай, Лунин, – начал Растов с низкой гипнотической ноты, – ты вот, наверное, думаешь, что очень здорово все придумал и что оборона сулит нам некие дивные перспективы. Но на деле твой вариант еще более рискованный, чем мой… Скажи, вот тебя же учили, что основным видом боевых действий является наступление?
– Какое это отношение имеет?!.. – в сердцах воскликнул Лунин, но Растов беспощадно перебил собеседника:
– Самое прямое! Вот смотри, стал ты в оборону. Но поскольку направления удара противника ты не знаешь, то в каждый сектор круговой обороны ты сможешь выделить не более трех танков… С эффективным БК на ствол – по шесть единиц! То есть огневой бой с четырьмя или пятью чоругскими шагоходами на удалении в десять километров ты сможешь вести… ну, скажем, секунд пятнадцать. Ну пусть тридцать. Вдумайся: полминуты огневого боя – и ты автоматически превращаешься в беззащитную мишень.
Лунин не сдавался.
– Мы могли бы свести все танки в одну группу подвижного огневого заграждения! – воскликнул он с жаром. – Поставить перед чоругами огневой вал потоком осколочно-фугасных!
– Но ты же сам понимаешь, что это чушь? Ты своими ОФС их разве что поцарапаешь! Ты в бинокль-то хоть видел, какие дуры?
Лунин тяжело дышал. Видимо, искал, как спасти свою репутацию.
Но тут в разговор вступил Помор. Его голос был сердитым:
– Как говорил мой батя, нормировщик Уралвагонзавода, «посрать не родить, нельзя погодить».
– Ты тоже решил на всякий случай с ума сойти? – холодно осведомился Растов.
– Я к тому, что разрешите высказаться.
– Ну.
