Майор провалился в мягкие объятия уже знакомой ему невидимой, липкой на ощупь мембраны, которая увлекла его в прозрачную капсулу из монокристалла.
На сей раз конечной станцией самодвижущегося конвейера стал транспортный отсек чоругского улья.
Манипулятор с отточенной плавностью сгрузил капсулу на пупырчатый болотно-зеленый пол. После чего на некоторое время майор был предоставлен сам себе.
Он с ужасом разглядывал оживленную суету инопланетных врагов.
В ненавистном кровавом свете сновали угловатые тени – от небольших, размером с кошку, ботов до внушительных трехметровых ушлепков.
Усилия биомеханических пауков концентрировались на грубо завернутом в серебристую теплоизоляцию предмете размером с два электровоза.
«Это ментоскоп. А доставил его на борт корабля тот самый орбитальный лифт, который я видел в иллюминатор», – сразу догадался Растов, хотя в явном виде ничто на это указывало.
Ну а трехметровые широкогрудые существа, что перемещались рывками с запоминающейся кинематикой, точно пританцовывали, были, конечно, эзошами. Причем эзошами в узком смысле слова: воинами-профессионалами, чоругским штурмовым спецназом.
Один из сослуживцев Растова по довоенным временам на Кларе, некто Ваня Сериков, рассказывал ему, как однажды видел эзошей вблизи. Когда у одного чоругского туриста не оказалось земной визы и о том местная комендатура ГАБ отбила депешу в инопланетную метрополию, за нарушителем прилетели именно эзоши. Прилетели – и, не отходя от кассы, накидали разине таких звездянок, что ко многому привычные офицеры ГАБ еще долго пересказывали за стаканом водки сцену экстрадиции дрожащими от волнения голосами…
В одном из вариантов этой истории эзоши даже отпилили бедолаге левую клешню своими знаменитыми электроножами! Правда, конкретно эту версию Сериков заклеймил «пьяной брехней»…
Как бы там ни было, именно эти штурмовые электроножи сейчас поблескивали своим алмазным напылением в навевающем мысли о самоубийстве рубиновом свете.
За капсулой Растова, похоже, был закреплен некий конкретный громила. В отличие от уставного поведения часового- человека (стоять спокойно, ровно, не дергаться) этот бегал туда-сюда, иногда пропадал куда-то на несколько секунд, но неизменно возвращался снова. Из-за этого майор не сразу сообразил, что видит перед собой именно часового.
Громила красноречиво поигрывал бешено вращающимся диском электроножа, то и дело поворачивая к пленнику свою наглухо запечатанную в механошлем рачью башку.
Наверняка он бросал на землянина взгляды, исполненные державной значительности и гордой величавости. Только Растов этих взглядов не прочитывал – по причине глухого бронезабрала.
Шчи появился вместе со второй капсулой – в ней сидела неукротимая Малат.
Растов едва не подпрыгнул от счастья – и даже слегка испугался своей реакции…
Раньше он даже не мог себе представить, сколько беспримесной радости может принести встреча с партизанкой враждебного государства, из-за которой-то, если поразмыслить, ты и попал в плен вместо того, чтобы попивать гуавовый сок на увитых плющом террасах Синанджа…
Малат, похоже, тоже пришла в радостное возбуждение. Ее щеки покраснели, и она, поддавшись минутному порыву, прильнула к стеклу, энергично замахала Растову рукой, выкрикивая что-то неслышимое.
Но потом фирменная девичья застенчивость напополам с мальчишеской дерзостью разбойницы-бунтовщицы взяли верх. Малат сделала непроницаемое лицо и демонстративно отвернулась.
Верховный Рак – а Растов называл про себя Шчи теперь только так – на фоне эзошей-воинов выглядел почти голым и обнадеживающе миролюбивым.
На нем была давешняя юбка из металлических нитей и несколько браслетов с разнообразным оборудованием. На шее же у него красовалась массивная гривна из неопознанного Растовым трансуранового металла.
В отличие от дерганых, пружинистых эзошей-боевиков Шчи, и это Растов уже давно заметил, пренебрегал физическими упражнениями и успокаивающей нервы ходьбой. Вот и в транспортный отсек он прибыл на своем троне, который, вполне возможно, являлся инвалидной коляской класса люкс.
