дороги. Справа и слева от нее на вычищенных полянках в три ряда встали торговцы победнее, некоторые разбили шатры, но большинство торговало на земле. Издали ярмарка напоминала стихийный митинг. По возвышающейся сцене скакали актеры, их дилижанс стоял в лесу. Прутья клетки для петушиных боев тоже возвышались, но возле нее толпились, гомонили крестьяне – деталей было не разглядеть. На смазанный жиром столб влез босоногий парнишка и под одобрительные вопли сорвал с крюка умерщвленного, но не ощипанного петуха.
Наверняка среди этих людей есть те, у кого я покупала товар, когда приезжала в первый раз. Осталось надеяться, что заклинание Арлито сработает. Так, расслабиться, не каменеть, проявлять заинтересованность. Посмотри, какие бусы у бородача с длинными русыми волосами, перехваченными лентой! Я чуть сбавила скорость, уставилась на украшения. Рядом немолодая рыжеволосая дама торговалась до хрипоты с крестьянкой, продающей ощипанных фазанов. Приговоренные к закланию птицы кудахтали в клетке за ее спиной.
– Ленты, посмотри, какие ленты! – горлопанила веснушчатая девчонка, ходившая со своим товаром туда-сюда, по неосторожности я посмотрела на нее, и она увязалась за мной, как голодный щенок. – Купи ленту, южная красавица! Хорошие, цветные, не пачкаются и не выцветают…
Ее остановил за руку носатый согбенный старик, видимо, хозяин товара, отчитал и отправил в другую сторону.
– Мед, дикий мед! Налетаем, покупаем! – разорялся десятилетний белобрысый мальчишка, похожий на героя мультфильма «Двое из ларца»; возле этого малого была деревянная витрина, похожая на самодельную ступенчатую полку для обуви, с выставленными горшками с медом, над которыми кружил целый рой пчел.
– Грибочки! Для себя – белые, для тещи – ядовитые! – зазывала круглолицая девушка с длинными русыми косами до бедер, держа вязанки сушеных грибов.
Впереди сверкнула кираса стражника, я обомлела, но поборола желание бежать и зашагала за Арлито. Не нервничать, не смотреть ему в глаза, на товар смотреть.
– Сыр, лучший сыр! Козий и коровий! Покупаем сыр!
Я остановила Арлито, потянув за кафтан, кивнула на пышную, румяную торговку сырами, которая расплылась в улыбке, встала с деревяшки, заменяющей стул, вытерла руки о передник и протянула желтую головку:
– Пробуйте, не пожалеете!
Арлито кивнул, и я спросила:
– Сколько?
Торговка просканировала меня взглядом, оценивая платежеспособность, и выдала:
– Три о.
– Две, – сказал Арлито. – Иначе не берем.
– За две о есть этот, поменьше. – Она отвернулась, вынула из корзины другой кусок, но Арлито скривился, сделал вид, что уходит, и она сдалась: – Хорошо, две о.
– Даю три, но заверни с собой и тонко нарежь.
Торговка выхватила нож, заработала пухлыми руками, приговаривая:
– Щедрым пэррам еще и зелени дам.
Она обернула нарезанный сыр тканью и положила в холщовый мешочек, протянула мне. Я боковым зрением наблюдала за стражником и немного зазевалась, спохватилась и напомнила Арлито:
– Еще нам в дорогу нужно лепешек и молока или кваса.
Торговка лепешками, скучавшая через дорогу, услышала кодовое слово «лепешка», вскочила и заголосила:
– Лучше лепешки и хлебцы! Пресные и на меду! Две за одну о!
Не торгуясь, я шагнула к ней, протянула ей монету, взяла пресные лепешки, собралась уходить и едва не налетела на стражника, идущего навстречу, оторопела, потупилась и приготовилась к худшему, но солидный седоусый мужчина подвинул меня и прошествовал дальше, вертя головой то вправо, то влево. Здесь же мы купили молоко и квас в баклагах из тыквы, заколку, украшенную крупными стекляшками, гребень для волос и простенькие, но удобные туфли для меня.
Тканями, вениками, ножами и транспортными средствами в виде лошадей и телег торговали на другой стороне дороги, там же была зона развлечений. Пока все шло как надо: стражники не узнавали нас.
Дойдя до конца ряда, мы остановились напротив угрюмого седоусого мужика в лаптях, держащего под уздцы беспокойного вороного жеребца. За его спиной, упираясь в кусты шиповника, стояли три телеги, сбитые из досок. Нам подходила та, что посередине, обитая тканью, похожей на брезент.
