Сафи взглянула на Ноэль.
– Пойдешь?
– Я останусь. – Если бы она присоединилась к Сафи, та засыпала бы ее вопросами. Например, где она только что витала… и почему солгала. – Хочу побыть снаружи, – добавила Ноэль. – На свежем воздухе.
Сафи на это не купилась. Ее взгляд упал на ближайших матросов, которые карабкались на мачты. Потом она снова скептически посмотрела на Ноэль.
– Уверена?
– Со мной все будет в порядке, Сафи. Ты забываешь, что это я обучила тебя искусству потрошения.
Сафи усмехнулась, ее Нити вспыхнули ироничным розовым.
– Правда, дорогая сестра? Ты уже забыла, что это меня в Онтигуа называли Великой потрошительницей? – Сафи драматически взмахнула рукой и повернулась к Райбре.
В этот раз улыбка Ноэль была непритворной.
– Так вот что, по-твоему, они говорили? Вообще-то, Великой крикуньей, потому что рот у тебя не закрывается.
Сафи остановилась у трапа – только чтобы показать Ноэль неприличный жест. Ноэль ответила тем же.
Когда она повернулась обратно к борту, то увидела, что Мерик высоко поднял брови, а Иврена сдерживает смех. Ноэль была очень довольна, что монахиню это позабавило, и приятное тепло разлилось у нее в груди.
– Приятно видеть, что ты чувствуешь себя лучше, – сказала Иврена. Ее Нити светились синим облегчением.
– Приятно чувствовать себя лучше, – ответила Ноэль, ища, что бы такого умного еще добавить. Или добавить хоть что- нибудь.
Но в голову ничего не приходило, и неловкое молчание смешалось с легким бризом. Ноэль стала массировать правый локоть, чтобы чем-нибудь себя занять.
Нити Иврены загорелись зеленым беспокойством.
– У тебя рука болит – а я, глупая, оставила мази в трюме. Сейчас вернусь. – Монахиня поспешила прочь, оставив Ноэль с Мериком.
Наедине.
Мерик был последним человеком, наедине с которым Ноэль хотелось остаться. Принцу было точно так же некомфортно, как и ей, и, пока он рассматривал в подзорную трубу утесы, его Нити стали бежевыми от тревоги.
Это заставило Ноэль напрячься еще больше, и гневный жар окрасил ее щеки.
Кем был этот нубревенец, которого Мать-Луна выбрала для Сафи? Он был красив, предположила Ноэль, – если вам нравятся широкие плечи. Надо было признать, что его качества лидера и преданность были достойны восхищения. Тем не менее, в глазах Ноэль даже сам нубревенский бог не был достаточно хорош для Сафии фон Хасстрель.
Не отдавая себе отчета, что делает, Ноэль задала первый из вопросов, которыми традиционно проверяют Нити сердца:
– Вы женаты?
Мерик стиснул подзорную трубу. Его Нити вспыхнули от удивления.
– Э-э-э… Нет.
Ноэль почти хотелось, чтобы он сказал «да», просто чтобы невзлюбить его. Но он сказал «нет», и раз уж она начала допрос, можно было бы и должным образом завершить его. В конце концов, это первый долг ведьмы, объединяющей Нити сердца: узнать все о прошлом негодяя. Ноэль запомнила все нужные вопросы еще до того, как научилась считать, так что, набрав побольше воздуха, она спросила:
– А любовница у вас есть?
Мерик резко опустил трубу, его Нити уже пульсировали от ужаса.
– У меня нет любовницы. Почему ты спрашиваешь?
Ноэль тяжко вздохнула про себя, но выдавила улыбку.
– Я вами не интересуюсь, ваше высочество, так что отнеситесь ко мне любезнее. Я спрашиваю только потому… – Она не успела придумать, что говорить. Так как большую часть жизни она провела с Сафи – в постоянной честности, – Ноэль не научилась лгать. – Потому, – наконец закончила она, – что мне нужно знать, отправляться ли с вами в Лейну.
– Отправляться ли в Лейну? – Мерик явно расслабился. – Выбор у вас невелик.
– Если вы так думаете, то сильно недооцениваете нас с Сафи. Мы никогда не делаем того, чего не хотим. – Ноэль размяла заживающую руку, и категорично продолжила: – Сафи поедет с вами в Лейну, только если захочет этого. А если я буду против, то
