Герцогиня не скрывала своего довольства, Тереза смотрела либо строго на Фрая, либо в тарелку, кокетства в ее женском арсенале не наблюдалось. Впрочем, присутствие Альберта подействовало и на Винсента: он был на удивление разговорчив. Если бы не Лавиния, я бы непременно этим воспользовалась и в полной мере насладилась ужином, но сейчас все мое внимание было приковано к ней. Девочка ковырялась в тарелке, гоняла по ней еду и изредка тяжело вздыхала. К счастью, ее светлость тоже это заметила.
– Лавиния, вам не нравится ужин?
– Нравится, – ее голос звучал хрипло.
– Тогда в чем дело?
– Не хочется, матушка. – Девочка встретилась со мной взглядом и тихо чихнула в платок.
– Радость моя, если нездоровится, лучше пойти отдохнуть.
Лавиния поднялась, сдержанно извинилась и почти выбежала из столовой. Я проводила ее встревоженным взглядом, а герцогиня как ни в чем не бывало улыбнулась Фраю.
– Значит, леди Мерсер решила продать поместье?
– О да. Это было незабываемо. Ее кузен, лорд Атчер, предлагал помощь, но она решила все сделать сама.
– Вот что получается, когда женщина берет на себя мужские обязанности, – герцогиня изящно поддела вилкой кусочек мяса.
– Можно подумать, женщина не способна самостоятельно провернуть сделку.
Винсент нахмурился, пристально посмотрел на меня.
– Леди Луиза, – ее светлость взглядом пригвоздила меня к стулу, – женская сила заключается в другом. Выражаясь вашими словами, возможность «проворачивать сделки» лучше предоставить мужчинам.
У Терезы едва уловимо дернулся уголок губ, но она не произнесла ни слова.
Что я вижу? Неужели со мной согласны? Будь на моем месте кто-нибудь другой, его или ее Тереза бы наверняка поддержала.
В другой раз я не побоялась бы поспорить, но сейчас перед глазами стояло лицо Лавинии.
– Прошу прощения.
Не дожидаясь, пока мне отодвинут стул, я поднялась и поспешила за Лави. Догнала уже на лестнице, далеко она не убежала. Цепляясь за перила, медленно шла наверх, и я подала ей руку.
– Пойдем.
– Леди Луиза, не стоило. – Глаза ее расширились, она невесело улыбнулась и громко чихнула в платок. – Не представляю, как я умудрилась подхватить простуду.
– Простуда – самая загадочная болезнь. Никто никогда не представляет, где мог ее подхватить.
Я проводила Лавинию до комнаты, помогла раздеться и заставила немедленно лечь. Попросила горничную, на всякий случай, принести микстуры и заварить целебный чай на травах – если жар усилится, намочила платок и положила девочке на лоб. После чего подтянула кресло ближе к кровати, прочертив на ковре глубокие борозды и стараясь не пыхтеть при этом как продирающийся по заснеженному лесу шатун, устроилась в нем и притихла.
Лавиния лежала с закрытыми глазами, грудь ее тяжело вздымалась, но я надеялась, что получится обойтись без лекарств. Если она сейчас заснет, уже хорошо, утром должно стать полегче.
– Вы очень добрая, – голос девочки прозвучал удивительно тихо, она открыла глаза и смотрела на меня изучающе. – Жаль, что вы не стали женой Винсента.
Хорошо, что я не успела взять с подноса кофе, который горничная принесла для меня, иначе забрызгала бы платье, а заодно и одеяло. Если по поводу моей доброты легко поспорить, то что ответить про де Мортена?
– Мы с вашим братом слишком разные. – Я старательно подбирала слова, потому что девочку мне ранить не хотелось. – Винсент… Ваш брат привык, чтобы все было по его и никак иначе, а для меня очень важно уважение и доверие.
– Он умеет доверять! – возразила Лави. – И он тоже добрый, заботливый, только не признается. Знаю, Винсент бывает вредным, но ведь важнее поступки, а не слова.
Девочка нахмурилась, сжала край одеяла.
– Он сделал вам что-то плохое?
Всевидящий! Не говорить же, что ее брат видел во мне только красивую куклу, забавную, потому что дерзит и бросает вызов. Что я прекрасно понимала: у меня не хватит сил противиться его воле, он будет делать со мной все что пожелает. До сих пор
