ощущения, что я залезла Винсенту в душу и ковыряюсь там своими грязными ручонками, пока он спит. А еще мне стало нестерпимо стыдно, потому что несмотря на все он меня… защищал? И кажется, верил в мою невиновность?
Возможно, поэтому я не стала дожидаться пока Фрай скажет очередную гадость и распахнула дверь.
– Простите, что прерываю ваш разговор…
Две пары глаз воззрились на меня в искреннем изумлении, словно на моем месте стоял говорящий слон и хоботом раскачивал люстру.
– Невероятно, – сказал Фрай.
Сказала бы я тебе, что на самом деле невероятно, склизкий выползень, но сейчас не до того.
– Лавиния просила…
– Луиза, вы правда слышали наши голоса? – Винсент шагнул ко мне и сейчас внимательно смотрел в глаза.
– Да.
А что в этом такого? Я на слух не жалуюсь и вообще за здоровьем слежу.
Фрай только головой покачал.
– Что не так?
– Наш разговор был скрыт пологом безмолвия.
Пологом безмолвия? Одной из сильнейших магических защит? Той, поставить и обойти которую способны только очень одаренные маги? Но… как?! Да я же не только слышала их разговор, но и заявила об этом!
Ой, мамочки.
Я попятилась, наткнулась на стену и замерла. М-да, Луиза, вот это ты влипла!
8
Следующие несколько минут меня не замечали, от слова совсем. Винсент и Фрай перешли на арнейский и ругались страшными словами, причем судя по интонациям, ругались буквально – от них разве что искры не летели. Когда двое непробиваемых мужчин переходят на угрожающий тон, это, знаете ли, пугает. Вдобавок ко всему багажу непоняток добавился следующий вопрос: как у меня с малюсенькими способностями к магии получилось взломать полог? Точнее, не взломать, а просто его не заметить?
Впрочем, додумать не позволили: де Мортен просто подлетел ко мне, схватил за руку и потащил за собой. Дверь за нами захлопнулась с таким оглушительным треском, что зазвенело в ушах.
– О чем вы говорили?
– О сортах вэлейских роз. О вас, разумеется.
– Что именно?
Очень надеюсь, что он не станет снова играть в молчанку, а скажет прямо. Потому что иначе я не знаю, что сделаю!
– Фрай хотел посадить вас под замок и устроить допрос с пристрастием.
М-да. Лучше б дальше играл в молчанку.
– Лавиния! – воскликнула я, тщетно пытаясь затормозить, даже за перила ухватилась в надежде, что он наконец-то остановится.
– Что – Лавиния?
– Ей плохо! Она просила вас прийти!
Винсент побледнел, впился взглядом в мое лицо.
– Идите в свою комнату и ждите меня, – и добавил мягче: – О Лави я позабочусь.
Он отпустил мою руку и направился в сторону хозяйского крыла, а я подхватила юбки и поспешила за ним. Надоело, что мне постоянно говорят, что делать, куда идти, как себя вести, чем заниматься, с кем разговаривать. Сам вон дружит с Фраем, который меня считает шпионкой и преступницей, да еще и допрашивать хотел.
Я догнала Винсента и пошла рядом.
– Я же сказал вам идти к себе, – меня наградили раздражением и испепеляющим взглядом.
– А завтра вам захочется, чтобы я с башни прыгнула. Считайте, что у меня повиновение сломалось.
– Да оно у вас никогда и не работало толком.
Прогонять меня не стали, и то ладно. Под быстрый размашистый шаг Винсента приходилось подстраиваться, читай почти бежать, зато в комнате Лавинии мы оказались быстро.
Девочка слабым голосом позволила нам войти. Она закуталась в одеяло еще сильнее и дрожала, но встретила нас широкой улыбкой.
