Следователю эта цепь несчастных случаев показалась странной. Но прокурорские отказались возобновлять дело и спихнули окончательное решение на наш Департамент. Вот и направили Выездную Комиссию по месту работы «дяди», чтобы ни у кого не возникло сомнений в недоработке.
Я догадывался, что этот выезд идет по второму разряду важности. Да что там говорить, просто кто-то из начальства захотел вылизать отчет до блеска и подать наверх в лучшем виде. Потому и выдернули меня из резерва, а Уполномоченным и Защитником наверняка назначили таких же не очень приятных начальству резервистов.
Увидев, кто меня ждет под табло, сам не понял, как это у меня получилось, но разозлился и обрадовался одновременно. Бессовестные люди все же у нас в Департаменте: выдернули старика с заслуженного отдыха. В длиннополом кожаном плаще, помнящем, наверное, времена Реставрации, стоял Сербин и поглядывал по сторонам. Увидев меня, знакомо вздернул левую бровь.
– Какими ветрами, Сергей Викторович?
– Служебными, Олег, служебными. Не рад, что вместе работать?
– Рад, но удивлен.
– А я-то как удивлен, – вздохнул Сербин. – Если нас призвали под знамена родной конторы, то либо дела плохи, либо козлы отпущения закончились. Кто у нас Защитник, не в курсе? Вот будет интересно, если Трофим…
Трофим Евсеев, больше известный как Страшная Борода, гонял Защитников по рукопашному бою. Сколько ему лет, не знал никто, кроме кадровиков. Только ему в Департаменте разрешалось носить бороду, а тому, кто во время поединка сумеет выдрать из нее хоть один седой волосок, он обещал ящик шустовского коньяка из армянских погребов. Полакомиться, насколько я знаю, никому и не удалось, и Трофим ушел на пенсию непобежденным.
Мимо нас спешили пассажиры с московского поезда. А вот и мои попутчики. Дед и женщина средних лет тащат баул, подросток с игровыми очками, болтающимися на шее, обогнал их и пропал за колоннами, а молодой парень в легкой куртке попытался подсобить деду с ношей, но тот лишь мотнул головой, и он отстал. Огляделся по сторонам, потер лоб, словно вспоминая что-то, а потом двинулся в нашу сторону.
– Вот что-то такое я и подозревал, – буркнул Сербин после того, как парень поздоровался и спросил, не его ли мы ждем.
На вокзальной площади Сербин приложил свой навигатор к панели на тумбе у стоянки ренткаров и дождался свободной машины. Вывод за штат, однако, располагает к скромности запросов. В прошлом году мы летели в Питер на департаментском джете. Диваны вместо кресел, ослепительная улыбка стюардессы, шампанское и машина с водителем у трапа. Сейчас чином не вышли.
Шестиместная беспилотная машина ползла с дозволенной скоростью, хотя пробок на дороге не было. Время позволяло пару часов погулять по городу. Раннее утро, солнце только взошло, и дождь почти иссяк. Но гипсовый антик культурной столицы в эту осеннюю невнятицу не вдохновлял на обзор известных красот, да и насмотрелся я на них прошлым летом, возвращаясь из Мурманска. Более того, пришлось немного покувыркаться в грязи реставрируемых окраин, таиться в залитых дерьмом подвалах и пробираться ночами под кошачий мяв сквозь жуткие и безлюдные дворы-колодцы к месту встречи с человеком, которому доверяли. И бежать, пригибаясь под пулями, сквозь подворотни, потому что доверять, как оказалось, не следовало.
Начинали тогда, как обычно, – с мелочи, не стоящей внимания, которая внезапно обросла комом непонятных и неприятных событий. Пришел сигнал из Департамента по образованию. Некий глазастый мурманский столоначальник заподозрил подмену экзаменационных листов. Из-за такой ерунды Выездная Комиссия, естественно, и мизинцами не пошевелит, на то есть сотрудники, имя которым легион. Следователи навели справки на предмет, кого брать за воротник и привлекать к ответу. И в процессе наведения справок узнали, что этот столоначальник лечится от нервного срыва, а все его исходящие бумаги и файлы дезавуированы. Следователи несколько оживляются, делают визит в больницу, и, сюрприз, вот прямо сегодня чиновник помер от аллергии. Не успели откачать, молодые врачи, неопытные… Дело автоматом становится на разработку.
В это время я уже был Наблюдателем, а Защитником – Гриша Клименко. По пути в Мурманск Сербин подключился к серверам Департамента образования, влез в ресурсы больницы, где упустили пациента, словом, вытянул фамилию учителя, который и сообщил чиновнику о подозрительной нестыковке в кодах файлов с результатами экзаменов. Учитель же, вот те раз! погиб из-за неисправной электропроводки чайника.
В отличие от нас, у Сербина был полный допуск, и в свободном поиске он мог докопаться до изрядных глубин. И докопался, на нашу голову! Всплыла стертая запись с навигатора жены учителя, она жаловалась подруге, что ее покойный муж был сам не свой после того, как у них гостил старый знакомый из Мурманска, тоже учитель и ветеран Реставрации. Через минуту или две на запрос пришел ответ – оказывается, знакомый в Мурманск не вернулся, в самолете ему стало плохо, не то инфаркт, не то инсульт, в общем, помер. В принципе, можно было отдавать команду на массированный заброс бригады следователей, но Сербина смущала, а потому
