останавливала от принятия решения подозрительная легкость, с которой он вышел на этот список покойников. И только когда он добрался до архивов нулевого допуска, то понял, что дело нечисто.
Это были не просто обзорные экзамены, а глубокое тестирование по региональной выборке, на предмет выявления перспективных детей для учебы в какой-то школе для одаренных подростков в Саратове. После этого он перестал даже нам рассказывать, что накопал. В Мурманске мы пробыли буквально пару часов, отметились в местном отделении Департамента и вернулись в Питер. Пришло сообщение, что вылет задерживается на неопределенное время, и мы решили пройтись по городу. Сербин был мрачен и молчалив.
Потом Гриша на Литейном проспекте закрыл нас своим телом от очереди, выпущенной средь бела дня из окна проезжающей машины. Нас попросили задержаться, чтобы дать показания. Когда мы узнали, что тело Гриши пропало из морга, Сергей Викторович что-то заподозрил, и мы немного злоупотребили гостеприимством полиции. В общем, нас объявили в розыск, то ли как подозреваемых, то ли свидетелей, и началась наша беготня по городу, поскольку даже тупой бы сообразил, что это не розыск, а охота, и живыми нас брать не собираются.
И лишь когда мы затаились ночью в котельной где-то на окраине, Сербин рассказал мне, что это за школа. Точнее, одна из школ, в которых начали воспитывать будущую элиту. Малейший интерес к этим школам со стороны лиц, не уполномоченных такой интерес проявлять, сразу же вызывал у некоторых служб интерес к этим лицам. Последствия для не в меру любопытных могли быть весьма неприятными. У меритократов большие связи и длинные руки, в случае победы своей партии именно из числа выпускников собирались выбирать наследника. Государь, по слухам, благосклонен к этому проекту, хотя эредиатики изо всех сил кадят ему, уговаривая создать династию, усыновив кого-либо из племянников. На что Александр Владимирович будто бы сказал, что судьба страны важнее интересов родни.
Ставки в этих играх высоки. Большие начальники и богатеи за вакантное место в эти школы предлагают сумасшедшие деньги, но многоступенчатые испытания отсеивают алчных, карьерных, нездоровых, неумных или неудачливых. А вот в Мурманске сын местного градоначальника показал отличные результаты, хотя до этого особо не выделялся среди сверстников. Его листы и оказались под подозрением.
По пути в Петергоф мы узнали, что наш Защитник хоть и не в штате, но после стажировки рассчитывает попасть в списочный состав. И что его дальний родственник Трофим Николаевич был против, советовал остаться в армии и не идти на службу в Департамент, обещая лично руки-ноги переломать, потому что молод еще для столь ответственного служения. Но, ха-ха, переломать не успел, а теперь вот возится с клубникой на даче и шлет всем, кто его помнит, привет и пожелание быть поближе к буфету и подальше от кабинетов.
Почти всю дорогу Сербин продремал, а я прикидывал, кому из начальства понадобилось соединить пенсионера, резервиста и стажера в Выездную Комиссию, а главное – с какой целью? Сергей Викторович – интуит от Бога, возраст ему не помеха, я тоже Наблюдатель не из последних. Андрей, несмотря на возраст и говорливость, непрост: ни одного лишнего движения, в машину не сел, а словно втек, да и под курткой я заметил пару еле заметных, но характерных бугорков. Возможно, парень пришел к нам из десантуры. В армии пару раз во время маневров я видел, как четко они работают.
Найдя на планшете место нашего назначения и просмотрев доступную в Сети информацию, я заподозрил, что эти слегка обновленные строения с почти столетним стажем архитектор проектировал под воздействием расширяющих сознание веществ. В давние времена тут располагался интернат для инвалидов, потом его переместили на теплое Черноморское побережье, а здания отдали научному городку, от которого сейчас остались разве что воспоминания, потому как большая наука почти вся перебралась за Урал.
«Заячий проспект» – неожиданно глубоким басом сказал автопилот, и машина остановилась у кустарника, сквозь который торчали железные прутья ограды.
В бюро пропусков нас не ждали. Там вообще никого не ждали – стеклянная будка была густо замазана краской, а сквозь окошки, за которыми полагалось сидеть бдительным теткам, выдающим пропуска, виднелась стремянка, пустые емкости, обрезки швеллеров и прочий строительный хлам. Охрана, впрочем, имелась: за хрупким на вид журнальным столиком сидели два зверовидных амбала. Один из них тасовал карты. Увидев нас, он лишь повернул голову и произнес что-то вроде «кхие чндо».
– Кто мы такие, вас не касается, – сказал Сербин. – А что надо, объяснит при случае ваше начальство.
Некоторое время ничего не происходило, разве что амбал перестал тасовать карты и вроде задумался.
– Начальника смены, быстро! – рыкнул командирским голосом Андрей.
Минут через десять мы, отказавшись от «рюмочки с дорожки», пили чай в кабинете управляющего. Семен Ефимович, немолодой, лет пятидесяти, обозрел наши полномочные визитки и, прогнав их через идентификатор, любезно предложил располагаться, как у
