– Они еще что-нибудь придумают.
Государь и наставник разом поглядели на Алешу с Колей.
Алеша был отцовским любимцем – высокий, тоненький, белокурый, он уродился в мать. Коля был сложением покрепче и темноволосый – в отца. Глаза у них были одинаковые, материнские, синие. Сейчас братья с тревогой следили за наставником и отцом: до чего они договорятся?
– Придумают, Ваше Величество, – вздохнул Голицын. Он был избран за потрясающую эрудицию, состоял при братьях уже лет пять, привязался к ним, и они к нему привязались, но иногда устраивали каверзы.
Государь не стал допытываться, где был наставник, когда Алеша с Колей резвились в «трубе», было бы глупо устраивать такой допрос взрослому человеку.
– Ладно, хватит об этом. Что-то салат нынче подозрительный…
Ахмедов схватил тарелку, обнюхал фрукты и быстро вызвал подчиненного, Рашида. Рашид с тарелкой помчался на кухню.
– О господи, из-за какого-то кислого ананаса столько суеты… – сказал государь. – Батюшка, а ваш салат как?
Тут государь получил сообщение на браслет. Это была модная игрушка – во время связи над экраном возникало голографическое изображение. Связи просил референт Кучерук. Государь выразил согласие и увидел крошечную фигурку референта, и ту – всего по пояс.
– Ваше Величество, разрешите доложить. Только что сообщили – шоферы объявили голодовку. Они залезли в фуру, отогнали ее подальше от Базы-один и сообщили, что не выйдут, пока им не утвердят новый договор с «Нордом». Они хотят работать, как прежде…
– Что говорят в «Норде»?
– Что у них все – в соответствии с трудовым кодексом. Что они, конечно, могут составить новый договор и даже платить этим людям деньги, но не хотят выпускать их на маршрут, потому что вложили огромные средства в технику, в обучение операторов, и, как вы, Ваше Величество, понимаете…
– Понимаю. Переговоры с этими бунтарями зашли в тупик?
– Да, Ваше Величество.
– Держите ситуацию под контролем. Вот что вытворяют ваши обиженные, батюшка.
– Эти люди открывали маршруты, Ваше Величество, первыми шли по ним, привыкли рисковать, привыкли к ответственности, привыкли все сами решать…
– Цугцванг, батюшка. Что тут ни придумаешь – все плохо. Иван Андреевич…
– Ваше Величество?
Государь ответил не сразу.
– Ведите-ка сюда моих орлов.
Алеша и Коля подошли, поклонились, как полагалось по уставу.
– Ну что, детки, хотите побывать на Крайнем Севере? – спросил государь.
Безмолвный восторг был лучшим ответом.
– И вы собирайтесь, Иван Андреевич. Сперва – в Воркуту, потом – в Елизаветинск вертолетом, потом на Базу-один. Господин наследник, и ты, Николай, слушайте. Ваша задача – вступить в переговоры с дюжиной старых шоферов и убедить их прекратить голодовку. Всю информацию для вас подготовят. Когда справитесь – полетите к оленеводам, посмотрите, как на Севере люди живут, чем занимаются. Может оказаться, что им для полного счастья не хватает, скажем, еще одного медпункта или детского сада. В вашем распоряжении – пятьсот тысяч рублей, но просьба использовать их разумно. Привыкайте. Вперед!
Он перекрестил детей.
– Неожиданное решение, Ваше Величество, – сказал отец Амвросий. – Но хорошее. Эти старики увидят, кто к ним приехал, поймут, что их делом занимается сам государь, и сменят гнев на милость.
– Я тоже на это надеюсь, батюшка. Ремесло у меня такое – принимать неожиданные решения. Иван Андреевич, присмотрите, чтобы детям приготовили подходящую одежду, свяжитесь с Елизаветинском! Ну, с Богом!
Потом государь вызвал референта Оболенского и приказал организовать сопровождение детей до Черноголовского аэропорта, где стояли его личные «Витязь» и два «Стрижа». Ахмедов уже собирал группу охраны.
После обеда пришлось-таки надевать мундир. Предстоял неприятный разговор с чиновниками из Министерства юстиции. Они подали такие поправки к закону о землевладении и землепользовании, что вреда от их творчества могло выйти более, чем пользы. Разговор мог кончиться и уходом министра в отставку. А никого подходящего на примете у государя пока не было.
