Примерно через минуту первый из рабочих пошевелился. Оказалось, что он сидит рядом со своим товарищем и зачем-то ковыряет мизинцем у него в ухе, точно желая проверить, нет ли в нем самовоспламеняющейся серы. Голове было непривычно легко.
– Почему мы тут сидим? – спросил он.
– А кто такие мы? – философски отозвался его товарищ.
Тем временем Варсус с Дафной были уже далеко. Миновав ворота парковки, пастушок повел Дафну в подъезд. Здесь он свернул к ближайшему лифту.
– Прошу! Нам туда! – сказал он, пропуская Дафну вперед.
– А он работает? – усомнилась Дафна, входя в кабину.
Варсус не ответил, а еще секунду спустя двери лифта закрылись. Оказавшаяся в темноте Дафна зашарила руками по панели, бестолково нажимая кнопки.
– Эй! Меня захлопнуло! Варсус!
Створки лифта отжались, но совсем немного. Видимо, пастушок сделал это концом рапиры.
– Я знаю, – сказал он извиняющимся голосом.
– Что знаешь?
– Все знаю. Только, пожалуйста, не подумай, что ты пленница!
– Чего-о? – переспросила Дафна, не понимая.
– Пожалуйста, не подумай, что ты пленница, – повторил Варсус еще мягче.
– Ты запер меня?
– И кстати, лифт я защитил блокирующей руной. Так что твои маголодии едва ли помогут. Но ты не беспокойся… Я приду за тобой… потом… когда все закончу, – донеслось до Дафны издали.
Щель закрылась. Варсус извлек рапиру. Дафна забарабанила кулачками, потом достала флейту и попыталась открыть лифт маголодией. Флейта не издала ни единого звука. Связаться с Мефом тоже не вышло. Тогда Дафна присела на пол лифта и, обхватив голову руками, начала предаваться скорби.
В гроб снаружи постучали три раза:
– Эй! Не разлеживайся!
Мефодий толкнул крышку изнутри. Она не поддалась. Хотел ударить крышку гроба спатой, но размахнуться было негде. Холодея от пакостного страха, стал подсовывать клинок, но тут крышка откинулась сама. Мефодий толчком сел, жадно заглатывая воздух. Гроб был каменный, древний. Пока они летели, Буслаев то и дело бился носом о его стенки. К тому же из-за невозможности двигаться он замерз так, что стучал зубами.
– Это первый и последний раз, когда я согласился! – сказал он.
– Что ж делать? В моем рюкзачке ты сам ехать отказался. А ведь вошел бы!.. Просторный у меня рюкзачок! Бывалоча, цельную рать побитую соберешь – и то поместятся. Да в доспехах все, да на конях! – мечтательно вздохнула Аидушка.
– Нет, в рюкзачке не буду, – упрямо повторил Буслаев.
Мамзелькина передернула плечиками.
– Ну на нет и похоронки нет! – сказала она бойко, покосилась на спату в руках у Мефа и вкрадчиво добавила: – А мечом-то ты правильно сделал, что не махнул. Гробик-то не простой, Святозара-богатыря. От каждого удара по железному обручу бы поперек крышки ложилось. Тут и я бы тебе уже не помогла!
Мефодий торопливо вылез из гроба и, разминая ноги, огляделся. Метрах в ста от них в небо уходили бесконечные этажи. Похоже, архитекторы действительно вдохновлялись Вавилонской башней. А в основании новая Вавилонская башня была и пошире. В конце концов, от строителей древности жрецы не требовали выгнать как можно больше квадратных метров на продажу, втиснув, где возможно, дополнительную квартирку.
– Идем! – поторопила Мамзелькина и бодрым воробышком запрыгала к главным воротам, откуда цепочкой выезжали грузовики. Перелезать через забор она явно считала ниже своего достоинства. Немолодой, с въедливым лицом охранник пропустил Мефа, считая его одним из строителей, а Аидушке неожиданно преградил путь:
– Куда, бабка? А ну стой!
Плаховна быстро вскинула глазки и внимательно поглядела ему на лоб. Затем, всплеснув ручками, сверилась с вытащенным из кармана грязным списочком.
– Стою, милый, стою! И ты не убегай! Давно я тебя ищу! – воскликнула она.
