провернулся, и лезвие спаты, которое должно было атаковать справа и в голову, плашмя поразило Варсуса в левый бок. Пастушок согнулся.
– Недостаточно быстро. Тебе не нужно было подпускать меня… – сказал Буслаев.
Варсус, зарычав, прыгнул на него, перехватив клинок своей рапиры левой рукой, чтобы ударить ею Мефа снизу, как кинжалом. Мефодий легко ушел и, дождавшись, пока бронзовые крылья пастушка по инерции взлетят на шнурке, перехлестнув клинок рапиры, резанул сверху вниз вдоль чужого клинка.
Шнурок был перерублен. Крылья упали. Не думая о Мефодии, который легко мог заколоть его, Варсус кинулся грудью на землю, схватил крылья и зажал их в ладони. Потом торопливо стал нанизывать на перерубленный шнурок. Он нанизывал их, завязывал, но крылья таинственным образом соскальзывали, оставляя на шнурке только узлы.
– Довольно? – спросил Мефодий.
Варсус, вздрогнув, вскинул голову. Сосулька дарха бесновалась на его шее и безжалостно жалила пастушка в пальцы, которыми он держал крылья.
– Прости… Сам не знаю, что на меня нашло. Я разозлился. Ты не должен был меня… поучать. А сейчас мне… очень больно. Дарх… умеет… наказывать, – тяжело дыша, выговорил он.
– Представь, знаю, – сказал Буслаев.
Варсус, что-то буркнув, опять занялся шнурком. Мефодий, благоразумно не приближаясь, потому что от пастушка можно было ожидать чего угодно, наблюдал. Не жалея своих исколотых сосулькой пальцев, Варсус продевал шнурок сквозь ушко крыльев, но почему-то, когда шнурок затягивался, крылья всякий раз оказывались снаружи. Шнурок был уже весь в узлах. Раз за разом Варсус упрямо перерезал его рапирой и опять начинал вешать крылья, не желая признавать того, что для Мефодия было уже очевидностью.
Внезапно Варсус вскинул голову. Сделал он это так резко, что Мефодий отступил на полшага, не исключая нового нападения.
– О чем ты думаешь? – крикнул Варсус. – НУ! Не смей молчать! Говори!
– Ни о чем не думаю, – сказал Буслаев.
– НЕПРАВДА! Ты думаешь, что я больше не страж света! А вот и нет! Смотри!
Варсус вскочил и, подпрыгнув, попытался материализовать крылья. Буслаев услышал, как чавкнул снег. Пастушок упал коленями в сугроб. В ярости заскрипел зубами, опять подпрыгнул, взмахнул зажатыми в кулаке крыльями. На этот раз крылья все же материализовались, и он повис в воздухе метрах в двух над землей. В сумраке крылья его казались серыми, а сам Варсус черным.
– Вот видишь! – крикнул он. – Видишь! У меня получилось! Я страж! Ясно тебе?.. Просто нужен новый шнурок! Какого Лигула ты его вообще перерезал, а?!
Мефодий благоразумно не отвечал. Он понимал, что одно неосторожное слово – и Варсус на него кинется. Продолжая прожигать Буслаева полным ярости взглядом, Варсус опустился на землю и, прихрамывая, отправился искать свою дудочку. Пока он искал ее, Мефодий покончил с дархом Ловуса и ссыпал эйдосы в контейнер для фотопленки. Привычка носить с собой такие контейнеры сохранилась у него со времен службы мраку. После он отдаст его Эссиорху и попросит переправить в Эдем.
Варсус бродил по полю, отыскивая свою дудочку. Нашел ее и проверил, не испортилась ли она. Судя по краткому вихрю, взметнувшемуся над лесом, с дудочкой было все в порядке. Однако Варсус все равно был чем-то недоволен. Мефодий видел, как он трясет дудочку, проверяя, не забита ли она снегом, постукивает по ладони, а затем опять подносит ее к губам.
– Ничего не понимаю, – бормотал он. – Из всех маголодий срабатывают одни атакующие… А исцеляющие, ободряющие, оживляющие… да что такое с этой бешеной дудкой?! Снег… это все проклятый снег… Она отсырела…
Заметив, что Варсус идет к нему, Буслаев убрал контейнер с эйдосами в карман. Он видел, как кончик дарха, висевшего на груди у пастушка, вздрагивает и шевелится, пытаясь указать на спрятанные эйдосы. Эйдосы в контейнере нагревались. Ладонью Мефодий ощущал их испуганное тепло.
– Надеюсь, все, что было, останется между нами? – мрачно спросил Варсус.
– Да, – ответил Меф.
– Отлично, – Варсус усмехнулся. – Тогда до встречи! Боюсь, мы еще встретимся.
– Да, – признал Буслаев. – Я тоже этого опасаюсь.
Варсус невесело кивнул и взлетел. Свои бронзовые крылья он сжимал в ладони. Мефодий заметил, что пастушок постарался подпрыгнуть повыше и лицо у него было напряженным. Как видно, боялся опять упасть в снег. Не упал. Крылья удержали. Варсус
