– Не особенно.
– Почему?
– Лорд Мак-Лайон, вы же сами все видели. Харальд стоял с трудом, какие уж тут проводы? Традиции традициями, а родственники частенько перепиваются так, что порога переступить не могут. Эйнара несли как жениха, но брать в довесок еще и его брата?
– Прошу прощения, госпожа, но ваш деверь пьян отнюдь не был.
В глубине глаз Астрид что-то шевельнулось.
– Вы ошибаетесь, – сдержанно сказала она.
Ивар качнул головой:
– Вовсе нет. Харальд почти не пьет, и вам, как старшей женщине дома, это прекрасно известно. Так же как, вероятно, известна и причина такой удивительной трезвости?
– Не знаю, о чем вы говорите. И в любом случае не понимаю, какое это имеет значение для…
– На этот счет предоставьте беспокоиться мне, – прервал ее лорд. А после, без всякого перехода, вдруг спросил: – Покойная жена Харальда и Хейдрун были похожи внешне?
– Нет!
От ее голоса повеяло холодом. «Кажется, что-то там все-таки нечисто, – окончательно уверился Ивар. – Чуть только тронь старые гробы…» Советник как ни в чем не бывало обмакнул перо в чернильницу:
– Ну, нет так нет. Тогда продолжим. Конунг велел собирать молодых, Тира пошла на поиски жены Ингольфа Рыжего и его дочери. Что делали остальные?
– Я сидела все там же, за столом. Хотела дать отдых ногам. Конунг и ярл Ингольф отдали свои топоры Гуннару, и он унес их.
– Он ходил к сундукам один?
– Не знаю. От стола отошел без сопровождения, вернулся уже с пустыми руками… Харальд, – она чуть запнулась, – Харальд сказался отцу и ушел спать. Подошли Тира с Альвхильд и Хейдрун, за ними Рагнар и сыновья Ингольфа. Рагнар с моим свекром подняли Эйнара и понесли к выходу.
– Да, я шел одним из последних, и этот момент помню. Давайте перейдем сразу к тому, как новобрачных доставили на место назначения. Кто вошел в домик первым?
– Кажется, конунг, – неуверенно сказала она. – Или нет, пожалуй, Гуннар. Да, он, – ярл еще придерживал дверь, пока мой муж и Олаф вносили Эйнара и укладывали его на кровать. Потом вошел ярл Ингольф, за ним дочь, жена и мы с Тирой. Альвхильд отвела Хейдрун в уголок, а я и Тира взбили подушки.
– Заранее прошу прощения, но вы не слышали, о чем шептались дочь и супруга ярла Ингольфа?
– Нет. Но судя по лицу Альвхильд, она усиленно корчила из себя любящую мать.
Брови советника поползли к переносице.
– А это, по-вашему, не является правдой?
– Конечно, – уверенно отозвалась Астрид. – Сплошное притворство. Для Альвхильд только один человек на свете имеет значение – она сама.
– А муж?
– Она его боится, как мне кажется. Но, полагаю, в остальном вполне довольна своим положением и делает все, чтобы в нем удержаться.
– Любопытно, – медленно пробормотал лорд Мак-Лайон, делая пометку на листе. – Да, весьма любопытно… Тем не менее продолжим: итак, вы взбивали подушки, невеста выслушивала материнские наставления, ярлы с конунгом и вашим супругом занимались Эйнаром. А что делали в это время остальные?
– Сыновья Рыжего и Бьорн с Дагмар остались снаружи. Я не знаю, что они там делали.
– Хорошо, дальше?
– Когда все приготовления были кончены, мы оставили молодых и вернулись в большой дом.
– Когда вы входили, госпожа, вы не заметили кого-либо возле сундуков с оружием?
– Нет… Вроде бы нет… Я не помню. Я слишком устала и хотела только одного – поскорее лечь. У двери была какая-то перебранка, но недолгая, я слышала ее краем уха.
Лорд Мак-Лайон снова кивнул:
