Но если убить кошмар, вместе с ним умрет и греза.
Была одна девушка, Сьюзен – я вспомнил ее по какой-то давнишней призрачной жизни. Интересно, она еще жива? (Когда это было? Пару часов назад? Пару жизней?) Как я понимаю, она висит где-то, опутанная проводами, без единого волоска на теле, и не помнит о несчастном великане с приступами паранойи.
Я был так близко, что различал складки на коже космического существа. Астероиды стали меньше, но удары ложились прицельнее. Я вилял, и увертывался, и от них убегал. Краем сознания восхищался экономичностью монстра: не надо покупать или разрабатывать дорогостоящую взрывчатку, ни тебе лазеров, ни ядерных бомб. Старая добрая кинетическая энергия: большие камни.
Попади такой камешек в мой корабль, я бы умер в ту же секунду. Проще некуда.
Единственный способ избежать удара – лететь быстрее снарядов. Так что я маневрировал.
Ядро смотрело на меня. Оно все было – один сплошной глаз. Точно говорю.
Я запустил свою ракету с расстояния меньше ста ярдов, развернулся и помчался прочь.
Когда эта штука взорвалась, я еще не покинул пределы радиуса действия взрывной волны. Похоже на ослепительный фейерверк – красиво, хоть и жутко. А потом не осталось ничего, кроме бледного следа сверкающей пыли…
– Есть! – заорал я. – Получилось! Черт, у меня получилось!
Экран замерцал. На меня уставились очки в роговой оправе. Теперь за ними не было лица. Только схематичное подобие участия и интереса, как в небрежно прорисованном комиксе.
– У тебя получилось, – согласился он.
– Так, и где мне сажать эту штуку? – спросил я.
Он на мгновение замялся, а потом сказал:
– Тебе не придется ее сажать. Аппарат не рассчитан на возвращение. Это излишняя функция, в ней не было необходимости. Нам не нужны дополнительные расходы.
– И что мне делать? Я только что спас Землю. И теперь я тут умру от удушья?
Он кивнул:
– Примерно так. Да.
Свет в кабине померк. Индикаторы на пульте отключались один за другим. Угол обзора сузился до обычного. Остался лишь я, пристегнутый к креслу посреди пустоты, внутри летающей чайной чашки.
– И сколько мне осталось?
– Идет отключение всех систем, но у тебя минимум два часа. Мы не будем откачивать оставшийся воздух. Это было бы негуманно.
– В том мире, который я знаю, мне бы дали медаль.
– Разумеется, мы благодарны.
– А что, нельзя выразить свою благодарность как-то ощутимее?
– Боюсь, что нет. Ты элемент одноразового использования. Деталь. Когда в осином гнезде умирает отдельная особь, рой не скорбит о потере. Возвращать тебя было бы неразумно и неэффективно.
– И вам не нужно, чтобы на Землю вернулся корабль, оснащенный мощнейшим оружием, которое можно использовать против вас?
– Ты сам все понял.
Экран погас – со мной даже не попрощались. «Не пытайтесь перенастраивать свой телевизор, – подумал я. – Неисправность в самой реальности».
Когда воздуха остается на два часа, начинаешь пронзительно осознавать каждый вдох. Вдох. Задержка дыхания. Выдох. Задержка дыхания. Вдох. Задержка дыхания. Выдох. Задержка дыхания…
Я сидел в полутьме, пристегнутый к креслу, и ждал, и думал. А потом я сказал:
– Эй, меня кто-нибудь слышит?
Миг. Экран замигал узорами.
– Да?
– У меня есть одна просьба. Послушайте. Вы… люди, машины, или кто вы там… все-таки вы кое-что мне должны. Правильно? В смысле, я всех вас спас.
– Продолжай.
