Буфера практически не работает, его тоже не успели активировать. Встреченные нами органеллы – не боевые роботы, а скорее обслуживающие, предохранительные. Американцы называют их фагоцитолами, но это не фагоциты, не ликвидаторы вирусов. Что касается моего участия… да, меня готовили специально. Как и моего визави на «Мистике». Но у нас разные задачи.
Вербов и Вершинина переглянулись.
– Какие? – хрупким голосом спросила девушка.
– Один хочет уничтожить Буфер как опаснейший объект, второй – запустить его.
– Зачем?!
Дрёмов улыбнулся.
– Странно, что вы не спрашиваете – кто из нас какую задачу выполняет. Отвечу – затем, чтобы сбросить часть человечества, мешающую «прогрессу и демократии», в прошлое, под удар того же инструмента, с помощью которого была перемещена ось Земли и уничтожены обе цивилизации. Льдами континенты покрылись уже позже, и Гиперборея вообще затонула. Для того Буфер и создавался. Если бы его успели включить полностью, сейчас на Земле существовала бы только одна цивилизация.
– Чудовищно! – выдохнула Инга.
– Надеюсь, вы на стороне тех, кто собирался ликвидировать опасный объект? – осведомился Вербов.
Где?то в глубинах «лесопосадок» зародился неясный шум, послышались крики, стрельба, команды.
Вербов и Вершинина оглянулись, вскидывая автоматы.
Дрёмов прислушался к шуму, склонив голову к плечу, и вдруг метнулся к статуе Дохома. Одно мгновение казалось, что он ударится о «натуральную бронзу» коленей статуи и упадёт на пол. Однако произошло чудо: по всему огромному, десятиметровой высоты, туловищу человека?динозавра разветвились синие молнии – и Дрёмов растворился в нём без следа.
Инга выстрелила, разворачиваясь. Но лучше бы она этого не делала.
Пули из «АДС» вонзились в громадный живот статуи, раскололи его на «стеклянные» осколки, и на людей выплеснулась волна прозрачного пламени, вбирая их в себя и унося в неизвестность.
Через пару мгновений статуя человека?динозавра восстановила форму, и центром купола завладели тишина и неподвижность.
Сенатор Бруно Хейгел собирался на банкет вместе с женой и пребывал в хорошем настроении.
Загородный дом Хейгелов не считался образцом исторической значимости или роскоши, уступая резиденциям собратьев по Сенату, не считая президента, однако это обстоятельство самого сенатора не задевало, хотя бесило жену, которая была на тридцать пять лет моложе и мечтала о жизни в «более шикарных» апартаментах.
Заводя разговор о владениях друзей, она непременно упоминала о недвижимости русских олигархов и чиновников, хотя ни разу в особняках этих господ не была. А если бы вдруг когда?нибудь побывала, укоров мужу было бы гораздо больше. Сенатора же приглашали в гости русские миллиардеры за рубежом, но он помалкивал о том, что видел, посмеиваясь в душе над притязаниями жены выглядеть светской дамой. Бывшая проститутка, а затем владелица борделя, который она гордо называла «домом моды», Лора Хейгел не заслуживала бриллиантовых коллекций. Зато была вызывающе сексуальна, чему откровенно завидовали шестидесятипятилетние друзья сенатора, любители гамбургеров, бигмаков и виски со льдом, такие же толстые и плешивые, как и он.
Звонок прозвучал неожиданно: Хейгел его не ждал. Пришлось уединиться в кабинете, потому что звонил не кто?нибудь, а сам секдеф Джеймс Уилсон.
– Одевайся, дорогая, – заглянул в спальню к супруге Хейгел, – я буду готов через пятнадцать минут.
В кабинете он включил скайп и линию аудиозащиты «Антифлай», по уверениям специалистов, блокирующую все виды прослушки. Перед ним на столе сформировался сферический объём видеосвязи с головой Уилсона внутри.
Министр был мрачен.
– Сенатор, подтвердились все наши самые худшие опасения.
Во рту стало кисло. Хейгел попятился, не спуская глаз с физиономии министра, сел на краешек стола.
– Что вы меня пугаете, Джеймс?
– Русские подводники захватили Купол.
До Хейгела не сразу дошло, о чём идет речь.
