Из вытянутой руки жреца ударила молния, когда он бросился в атаку на нежить. За ним последовали два других жреца Талоса, выкрикивая клич.
— Держите позиции, мать вашу! Держите!
Мрак не позволял провести крупномасштабную контратаку, и битва превратилась в серию отдельных схваток. Тени появлялись и исчезали в поле зрения Рехта, сливаясь с висящей в воздухе тьмой. Красные глаза проносились мимо него, сверкали вокруг, над ним, под ним. Он рубил и колол тех тварей, до которых мог дотянуться, слышал, как солдаты рядом делают то же самое. Его лошадь ржала, била копытами.
Он и ещё дюжина человек образовали круг, но это оказалось бесполезным. Бестелесные тени двигались сквозь землю как сквозь воздух. Какое бы построение не приняли он и его люди, на них нападали со всех сторон. В некоторых солдат вцепилась холодная рука паники.
Во тьме возникли сферы магического света, но продержались лишь несколько мгновений, прежде чем тьма поглотила их. Со всех сторон раздавались крики, глухие вопли, и всё это сливалось в чудовищную и красивую симфонию смерти.
Конь Рехта завопил и вздыбился, когда под ним из-под земли возникли тени. Рехт вылетел из седла и ударился о землю, звеня доспехами. Лошадь развернулась, чуть не затоптала его, в панике поскакав прочь.
Рехт поднялся на колени, на ноги, он рубил и кричал. Рядом, вокруг него, сражались и умирали люди. Тени неподалёку устремили на него свои мёртвые, мерцающие взгляды, и он смог различить черты их лиц, издалека казавшихся чёрными дырами.
— Лорган?
Лицо его коллеги-командира было искажено яростью. Рехт увидел другие знакомые лица и понял, что произошло с Лорганом и его солдатами.
И что произойдёт с Рехтом и его людьми.
— Покойся с миром, старый друг, — сказал Рехт и бросился на Лоргана.
Лорган завопил, и его черты снова растворились в непроницаемой тьме. Другие тени метнулись к Рехту, проникли под его щит и доспехи, опутали его тело холодом, унесли часть его души. Он закричал и ударил по Лоргану. Зачарованный клинок вонзился в теневую плоть Лоргана, в воздух хлынули струйки непроглядного мрака, но Лорган погрузил руку в его грудь и сердце Рехта едва не остановилось. Рехт отшанулся, задыхаясь, его зрение померкло.
Вдалеке он услышал молитвенный напев, жрецы Талоса взывали к силе своего бога, чтобы сражаться с нечистью. Рехт оглянулся кругом, увидел, как повсюду умирают люди и лошади. Он слышал их крики, вопли и стоны, но чувствовал себя отрезанным, одиноким в кармане темноты, образовавшемся вокруг его собственной тени.
Окружавшие звуки притихли, затем исчезли полностью. Он слышал лишь собственное тяжёлое дыхание, свои всхрипы, когда он опускал клинок, отдающееся в ушах сердцебиение. Он рубанул, отступил, сделал выпад, вывернулся, сделал ещё один. Тени появлялись из земли и проходили сквозь него, мелькали вокруг. Другие летели прямо на его клинок, проходили сквозь лезвие, тянулись сквозь его грудь к лёгким и сердцу, крали его дыхание, его силу. Он покачнулся, пока ещё дыша, пока ещё сражаясь. Огляделся, пытаясь найти коня, любого коня. Ни одного не увидел. Под ноги подвернулся труп, и он упал на спину.
Тени роем налетели на него. Рехту стало так холодно, что он задохнулся, почувствовал, как замедляется сердце. У одной из нависших над ним теней он увидел лицо Лоргана, у другой — Энкена, оба были похожи на карикатуры тех людей, какими были при жизни.
Они потянулись к Рехту. Он почувствовал, что уплывает, парит в воздухе. Он потянулся к картам рядом с собой, подумал об отце, о картографе, у которого должен был учиться, о жизни, которую должен был прожить. Холод наполнил его, Рехт задохнулся. Он видел только красные глаза и тьму.
Он умер, думая о картах и сожалениях.
Он встал, думая о ненависти.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
