привычных болот?
И поборник решил, что мнения этих людей лучше вообще не спрашивать, просто приказать им, да и всё. И он приказал. Ему повиновались, однако смотрели волком – может, из страха перед его бойцами, а может, перед неведомым будущим. Годтвер же поглядывал на них и на огорчённого Роннара с высокомерной усмешкой, будто старый опытный пёс – на усилия молодого, который ещё только пытается подминать под себя стаю.
– Тебе с самого начала следовало держаться с ними, как держится князь со своей челядью. Не замечать их, короче. Только иногда отправлять туда к ним свои распоряжения. Ты должен понимать, как простолюдин смотрит на жизнь. Если ты для него равный, то от тебя можно что-нибудь требовать. А если ты господин, то требовать от тебя что-то строжайше запрещено, а твои решения категорически не обсуждаются – они только исполняются.
– Эти люди сами не знают, чего хотят.
– Естественно. Им раньше и не предлагали хотеть что-то, кроме хорошего урожая, покладистой жены, плодовитой скотины и привычных податей. Принимать решения, где и как следует жить, им раньше не приходилось.
– Ты привык к своему бесхребетному Остреборху. В Беотрайде живут другие люди.
– Сам видишь, что отличий нет, и я говорю по делу. – В ответ Роннар только пожал плечами. – Люди везде одинаковые, просто жизнь у них разная, вот и ведут себя по-разному. Эти, видишь, привыкли получать безопасность от обладателя твёрдой руки… Ты, если хочешь повелевать князьями, и чтоб тебя воспринимали как самого главного господина, не обращай внимания на крестьян. Никакого внимания. С чего ты вообще взялся интересоваться их мнением? Тогда уж пойми и их: если перед тобой выплясывают: «Да что пожелаете, да как считаете!» – то самое милое дело выкатить кучу претензий и в придачу ещё кровно обидеться на получившийся результат. А вот если не выплясывают, то как-то проще принять то, что есть, и то, что до?лжно.
– Разве я сейчас выплясываю перед кем-нибудь?
– По-моему, так не особо, а по их получается, что да. Раз ты по их меркам добр, значит, выплясываешь. Уж как водится. Они привыкли к другому обращению. Ты же сам видел, к какому именно.
– И что ты мне предлагаешь делать?
– Да делай, что решил. Ведём эту тощую команду в Ишмей, значит, ведём, так точно, командир! Идём к Арисфорту – значит, идём, а на этих болванов плюём. Всех на свете не обогреешь, господин. Сам знаешь.
– Странно, что ты со своим ко мне отношением ещё пытаешься меня наставить. Неужели ты делаешь это от души?
– Разумеется. Наставляю я всегда от души. А почему бы мне этого не делать? Вообще ж ты хорошее дело задумал. Что же до моего отношения, то если всё пойдёт так, как я думаю, то мне тебя убивать просто не понадобится. Поборничество тебя потихоньку оставит, придёт другая власть от Пламени. И вся моя проблема решена наилучшим образом!
– Ты ненормальный, парень!
– Я-то нормальный. Нормальней всех на свете. И, между прочим, радею о нашем деле. Я опытнее тебя в нём, потому что старше, и я могу судить.
Роннар отмахнулся от собеседника и пошёл проверять, как идёт подготовка к походу. Слова Годтвера всё-таки пали на благодатную почву, и принц совсем иначе стал смотреть на крестьян, которых ему предстояло сопровождать до форта. И разговаривал теперь с ними совсем иначе: коротко и жёстко. Нет, его бойцы не будут помогать им грузить телеги. И тащить их по болоту тоже не будут, ваш скарб, вы и волоките. И лошадей своих не дадим. Не хотите, можете оставаться в своём посёлке. Одни. Помирайте, если желаете. Вольному воля.
Крестьяне ворчали и зыркали, но поспешно собрались, и вещи свои каким-то образом благополучно вытащили на дорогу, и скотину выгнали всю, до последней козы, до самого мелкого гусёнка. Их отряд превратился в натуральный караван переселенцев, да им по сути и был. Двигались очень медленно, распределив сельчан среди вооружённых бойцов и потому поневоле растянув силы.
На третий день пути Роннара обеспокоило что-то неясное, он стал чаще оглядываться, и в какой-то момент наткнулся на понимающий взгляд Годтвера. Остреборхский поборник явно направлялся к нему.
– Что – начал чувствовать? Как профессионал ты ещё не совсем потерял хватку.
– Можно подумать, я к тебе в ученики просился, и ты, так уж и быть, согласился. А теперь снисходительно вещаешь.
– А может, недурно было бы и попроситься.
– К человеку, который хочет тебя убить? Просто отличная идея!
– Уже не хочу, сказал же. Захочу снова, только если окажется, что я не прав, а я всегда оказываюсь прав. Так вот, поговорим о чутье – ты же чуешь, верно? Бестии-то близко!
