– Это я, – хмуро представился Роннар. – С кем говорю?
Боец почтительно склонился в седле.
– Я Шевел, командир беотрайдского отряда. Меня отправили к вам на помощь, ваше высочество, государь. Я рад, что могу быть полезным.
– Тебя сюда прислал князь?
– Да, государь. Кроме того, такое решение было принято всеми командирами беотрайдской армии. Если мы отныне имеем честь служить принцу Лучезарного, значит, должны это делать изо всех своих сил, самым лучшим образом. – Он опять поклонился, и только потом спешился – на удивление легко, словно бы не был в доспехах. – Могу ли предложить государю своего коня?
– Нет нужды, тут где-то должен быть мой.
– Мой конь свеж, и его не нужно искать. – Беотрайдец настойчиво придержал для Роннара стремя. – Прикажете ли преследовать врага?
– Какой смысл? Искать бестий в лесу – всё равно, что форель ловить голыми руками. Помогите моему отряду добраться до замка.
– Немедленно, государь.
Роннар с облегчением закрыл глаза и расслабился в седле.
Глава 7
Лучезарный
В столице становилось всё труднее. Мирная жизнь там замерла, каждый, кто мог уехать, давно сбежал, а оставшиеся боялись высовывать на улицу даже нос, и вполне справедливо. Даже в цитадели было трудно, хотя проблем с провиантом, водой и другими припасами пока не ощущалось, но общий настрой был тяжёлый, угнетённый. Вряд ли кто-то, кроме принца Тейира и его тестя, верил, что осаждённым удастся одержать победу. Причём если Тейир верил в успех потому, что не блистал умом и был первобытно, совершенно глубинно уверен в себе, то Кавиру просто больше ничего не оставалось. Торговец с первого момента шёл ва-банк, и пути назад для него теперь уже не было. Или триумф – или неизбежная смерть.
Что же насчёт его дочери, то Алкеда с каждым днём всё яснее понимала, что выбираться из этой игры нужно как можно скорее, иначе не уцелеть ни ей, ни её сыну, ни её возлюбленному. И если на возможность расстаться с собственной жизнью она смотрела спокойно, то мысль о гибели Амтала приводила её в ярость, причём ту, что разрушает и самого человека, и всё вокруг него. Сын, как частичка любимого, тоже был ей очень дорог.
Решимости в ней было не меньше, чем в отце, но много ли можно добиться одной решимостью? Женщина не сомневалась, что ей придётся изобрести какой-нибудь очень убедительный предлог, чтоб убраться из города, причём, конечно, с ребёнком и желательно с Амталом.
Но какой?!
Обсуждать что-либо с мужем было совершенно бесполезно. Их общение сводилось к постели – вне её Тейир не говорил жене ни слова, даже за столом супругу вовсе не замечал. Да и постельный обмен репликами обычно был очень скудным. Каждую ночь женщина привычно старалась утомить его, и была искренне рада, что их взаимодействие этим и ограничивается. Пусть он и дальше видит в ней лишь чарующую оболочку и источник наслаждения, пусть считает, что ей бесполезно задавать какие-либо вопросы, даже самые простые.
Спорить с отцом тоже не имеет смысла. Он фанатично поглощён противоборством, наверное, даже оскорбится, если поймёт, что его дочь хочет избежать участия в игре. Он её не поймёт, и если что-то сделает, то лишь бы помешать ей, а с Амталом, наверное, просто расправится. Молодая женщина уже пару раз читала в глазах Кавира это намерение, и до действий не доходило лишь потому, что отец был слишком занят и по большей части просто не помнил об Амтале, а если вспоминал, сразу же отвлекался на что-то более важное.
Но ведь он быстро сообразит, что к чему, стоит только ей заговорить о побеге из столицы.
Словом, предлог нужно изобретать не для отца с мужем.
В какой-то момент Алкеда решилась: спрятала под юбкой столько золота, столько у неё было, передала Амталу записку, чтоб ждал её у выхода из часовни, и накрепко завернула сына в одеяло. Было так рано, что еду для солдат ещё только начинали
