пышные булочки, и вряд ли такие яства имелись тут только для командиров. В дальних фортах царило равенство – худо-бедно, но настоящее.
С удовольствием обгладывая косточку и наслаждаясь слабостью во всех мышцах, Роннар расспрашивал Шевела о новостях, а также о том, почему отряд вообще был собран и отправился искать своего господина где-то в самом сердце занятой врагами Иоманы без прямого приказа. Последний вопрос вызвал у командира конников удивление. Он задал встречный вопрос – а кому, собственно, нужен отряд, торчащий в безопасности и даже безвестности, когда он нужен в конкретном месте? Для солдат, конечно, так приятнее, но по сути-то ерунда получается. Зачем ещё они нужны, как не для того, чтоб сражаться с врагом под командованием своего командира? А принц Лучезарного – в этом Шевел был твёрдо уверен – был как раз очень подходящим командиром, самым подходящим из возможных.
Роннар довольно быстро вытянул из него, что князь Беотрайда не приказывал им идти на помощь господину, но и запрещать не стал. И его офицеры в результате дружно отправились в Иоману, потому что тонкостей политики не понимали. Для них всё было просто: если князь признал над собой власть представителя королевской семьи Лучезарного и двинул остатки армии ему на подмогу, значит, нужно явиться пред светлы очи принца и воевать там, где он воюет, изъявить готовность повиноваться его приказам и выяснить, каковы же они будут. Ведь логично! То, что князь лелеял надежду решать за господина, что тому следует делать, им было непонятно и неинтересно.
Всё это, конечно, радовало, но и беспокоило. И так было ясно, что князья станут помогать Роннару бороться с бестиями лишь в том случае, если не смогут от этой обязанности увернуться, либо же если им это окажется выгодно. Либо если их к тому принудят собственные же солдаты и офицеры. Удивительная и совершенно новая для Роннара мысль, ведь он тоже ничего не понимал в политике и интригах, да и не желал понимать.
Он знал, что разбираться с князьями придётся, но лишь теперь задумался, что проблема может быть не только в князьях, и сила, которая сейчас управляет ими в его пользу, может стать и враждебной. С беспокойством принц размышлял, что ему срочно нужен советник, который сумел бы разобраться в хитросплетениях политических игр. Вот только большинство его людей – бесхитростные крестьяне или даже более прямолинейные солдаты.
К кому пойти за советом? Выходит, что только к Годтверу – он был приближен ко двору, должен понимать в этом деле и достаточно прямолинеен, чтоб выболтать то, что, может, и не захочет. Другое дело, что верить ему нельзя. И много ли толку в советах подобного человека в подобных обстоятельствах?
Однако разговор всё-таки пришлось завести – больше спрашивать некого. Годтвер на удивление охотно пошёл на контакт.
– Тут дело в интригах, само собой. А чего ты хотел? Без интриг высокородная братия просто не живёт. Для знати это как хлеб насущный. Но я бы на твоём месте не волновался. Кишка у них тонка перейти дорогу такому родовитому человеку, как ты. А если хочешь их одёрнуть по-настоящему, то объяви, что как правитель Опорного требуешь к себе все боеспособные отряды. Призыв, конечно, будет идти очень долго и не очень далеко, но отзовутся все, кроме регулярных княжеских частей, которые по определению только князьям и подчиняются.
– А что насчёт Остреборха?
– Зависит от того, как князь себя поведёт, но, полагаю, мало кто из остреборхских военных решит остаться в стороне. Сам князь, подозреваю, тоже. Вопрос-то серьёзный. За отказ тебе подчиниться народ может ответить бунтом.
– И ты готов подложить родственнику такую свинью? – криво усмехнулся Роннар. – Ты мне всё это рассказываешь, а я ведь воспользуюсь идеей!
– А я-то тут при чём? – искренне изумился Годтвер. – Это ж ты будешь делать, и как правитель – вообще-то! – имеешь полное право. Но вообще я считаю, что дядюшка ещё год назад мог бы выделить сколько-то сил на решение беотрайдских проблем. Я ему говорил, но он никак не мог решить с Беотрайдом цену и рамки этой помощи, а помогать просто так не захотел. Его промашка. Я и раньше считал, что проблему вражеского нашествия нужно решать на чужой территории, чтоб свои подданные могли спокойно трудиться и плодиться. Но князь счёл иначе. Его риск. Его дело.
– Значит, я так и сделаю. – Принц смотрел на поборника изучающе. Он пытался понять, есть ли тут подвох, а если есть, то в чём он заключается. – А как вообще принято объявлять свою волю?
– Можешь разослать своих людей с приказом под своей подписью, чтоб они объявляли его во всех городах и крупных деревнях и демонстрировали бумагу. А можешь просто объяснить это своим людям, а дальше пусть новость ползёт, как сможет и куда сможет, из уст в уста. Как обычная сплетня. Но лучше всё-таки действовать с помощью посланников – результативнее и честнее, что ли. Народ же не виноват, если ему никто толком не сообщит, что нужно делать. Понимаешь? Народу нужно чётко и понятно всё
