штуки. Герис с каждым из них о чем-то шепотом беседовала. Выслушав ее, гномы один за другим уходили.
– Пелла! – негромко, но многозначительно сказала Герис. – Стой на месте и не шевелись, никуда не ходи, ничего не трогай. Вон там под окном каменная скамья – сядь туда. Пайпер, Анна, остальные – тоже. И ничего не трогайте, пока я не разрешу. Иначе сами угробитесь и остальных угробите заодно.
Элен-коферы все подходили и подходили к Герис, выслушивали ее напутствие и уходили. Последними зал покинули Железноглазый и его родня. Перед уходом Корбан зажег фитили рядом с каждым фальконетом.
– Удачи, Герис!
Четверо элен-коферов втащили в комнату две повозки, заставленные полками. Повозки двигались совершенно бесшумно – они не катились, а парили над полом. На полках на устланных войлоком подносах лежали десятки божественных яиц – большие, маленькие, потрескавшиеся. Многие не отличишь на вид от кусочков янтаря. Хект никак не мог поверить, что он со своими людьми насобирал такое великое множество.
– Пайпер, делай то же, что и Пелла, – сядь. Анна, придержи-ка его.
Герис повернулась к гномам и показала им, на какие столы поставить повозки с яйцами, а потом поманила Фебруарена, Ренфрау и вознесшегося и о чем-то с ними зашепталась. Подносы с яйцами сняли со столов и поставили так, чтобы не закрывать линию огня.
– Придется тесниться. Не знала, что этих проклятых яиц столько наберется.
Хект уселся, Анна взяла его за руку и не отпускала. Пайпер разглядывал диковинные цветные значки, слушал Пелловы жалобы и восхищался Анной.
Самое замечательное в Анне Мозилле – ее большие карие глаза, удивительно теплые. В тот момент эти глаза были больше, чем когда-либо. Анна трепетала и дрожала от ужаса.
– Лила, Вэли, идите сюда.
Герис поручила каждой девочке по дальнему фальконету – один справа, другой слева – и подробно объяснила, как и когда стрелять.
– Не медлите, как настанет момент. Если будет зазор, у вас не более двух секунд.
Потом она подошла к каменной скамье.
– Пайпер, вы с Анной возьмите на себя два фальконета в центре. Анна, ты как?
– Все хорошо, просто немного ошарашена, – едва слышным шепотом отозвалась Анна. – Я сумею. Только объясни, что и когда делать.
– А ты, Пайпер?
– Справлюсь, – отозвался Хект, хотя ему и не нравилось быть простым солдатом.
– Прекрасно. Тогда Асгриммур поможет мне с переднего края.
– А я? – с кислым видом осведомился Пелла.
– Я тебе скажу, что делать. А пока сиди молча и ничего не трогай.
– А что будет, если придется стрелять? – быстро спросил Хект, желая предотвратить перепалку. – Ты же особой картечью зарядила? Тут стены каменные, и потолок с полом тоже. Сестренка, может срикошетить.
– Все учтено, братишка. Каждое орудие направлено на одну из этих посеребренных бутылей, а стены позади покрыты десятидюймовым слоем мягкой глины и штукатурки.
Герис вернулась к Вэли.
– Почему она со мной так? – сердито выпалил Пелла.
– Потому что ты так себя ведешь. Нет уж, послушай-ка! Она такое тут сейчас творит, что будущее может измениться во всех трех мирах. Мы погибнуть можем. А тебя только собственная персона и заботит, мол, не дают тебе делать то, что хочется. Хотя чего тебе хочется – и сам не знаешь.
Пелла не особенно проникся.
– Послушай, она судит по тому, что видит и слышит. Ты как-нибудь показал ей, что тебе можно доверять? Что на тебя можно положиться в отчаянный момент?
– Вот дерьмо!
Хект открыл было рот, чтобы выбранить сына, но тут понял, что мальчишка не к нему обращался.
На том конце комнаты Герис только что резанула по левому запястью Ферриса Ренфрау и теперь собирала его кровь. Рядом стоял Кловен Фебруарен с повязкой наготове. Когда в кувшин из посеребренного стекла набралось достаточно алой жидкости, Герис
