– Думаете, маловато? – я был готов поклясться, что Алекслав тщательно сдерживает усмешку. – Для верности, конечно, неплохо бы взять пятьдесят-сто, но у нас нет времени на прохождение нормальной петли! Тем более, к разработке этих жил колония сможет приступить в лучшем случае лет через десять!
Облегченно выдохнув, я опустил связку древовидных хвощей возле костра.
Мне повезло. Среди окружающих нас зарослей мне посчастливилось наткнуться на широкую полосу изломанного и прижатого к земле сухостоя. На рубку свежих побегов уходило совершенно невозможное количество времени – мой походный топорик терзал тонкие стволики не меньше получаса каждый.
К тому же и горел свежесрубленный хвощ отвратительно. Нельзя сказать, чтобы и сухие побеги горели хорошо – чадили, плевались искрами, но давать ровное пламя упорно отказывались. Но, подбросив в костер первые плоды своих трудов, я вынудил разложившего палатку и колдующего над ужином Алекслава убраться подальше от огня и пробормотать что-то нелестное.
Огонь нужен был нам не для защиты от холода. Пусть промозглый ветер и холодный камень быстро вытягивали тепло из каждой клеточки, с нашими термокомбинезонами и энергоблоком мы могли не бояться ночной стужи.
Даже на этой высоте водилась своя фауна. Обтачивали плети хвощей, ловко перепрыгивая с камня на камень, клювокролы, однажды мы видели бредущее через перевал стадо гигахомяков. В вышине кружился птеролюпус, высматривая неосторожного клювокрола, и где-то в зарослях пересвистывалась стая то ли бультерамнов, то ли крокопсов. Костер служил дополнительной гарантией, что кому-нибудь из местных хищников не придет в голову проверить на вкус новую добычу.
Над нами нависала перечеркнутая полосами и трещинами массивная громада каменной стены. Был ранний вечер, но солнце уже скрылось за ее изломанным гребнем, и густая тень накрыла нашу стоянку, погрузив окрестности в сумрак и зябкий холод. Умолкли виверниды, лишь потрескивал остывающий камень.
Я подбросил несколько поленьев в костер. Пламя взвилось вверх, слизнув подсохшую лиственную бахрому, лизнуло рубчатый ствол и неохотно принялось глодать кору.
Алекслав в молчании протянул мне котелок, исходящий паром. Я благодарно кивнул, устраиваясь поудобнее и доставая ложку.
Начался сегодняшний день с подъема по отлогому плечу горы, время от времени делая остановки для сбора образцов. Берег Кей-западной к вечеру второго дня стал слишком узким для пешего продвижения, поэтому мы поднялись на склон по южной стене ущелья и взяли курс напрямую на плато, пересекли гребень, отделяющий речную долину от нашей цели, и уже после полудня спустились по дальней его стороне. Спуск оказался труднее подъема – уклон был довольно велик. Большую часть пути приходилось преодолевать со страховкой, вгоняя в скалы клинья и цепляясь за камень «мушиными лапками».
Я здорово выдохся, да и Алекслав не выглядел полным сил. Рюкзаки легче не стали – место консервов заняли яваннологические образцы. Разреженный воздух сушил легкие – мы поднялись почти на три с половиной километра над уровнем моря.
– Теперь у нас достаточно образцов? – покончив с ужином и собрав котелки, спросил я устало.
– Мне нужны данные с самого плато, – Алекслав откинулся на свой рюкзак. – Но судя по пробам, в породах явные следы золота и свинцовых руд. Думаю, даже сейчас под нами может пролегать золотая жила. Хотя титан и цирконий, конечно, лучше.
– Чем лучше?
– Чем австралийцы, – хмыкнул антаркт. – Потому что цветные металлы нам понадобятся довольно скоро, если мы хотим делать хоть что-то из запчастей. А золоту мы найдем применение разве что в пайке контактов, – терпеливо разъяснил Алекслав. – С другой стороны, это меня настораживает…
– Почему? – с любопытством поинтересовался я.
– Все эти руды имеют в основном магматическое происхождение, – Алекслав нахмурился, крутя ложку в руках. – Мы-то считали, что вся эта платформа устойчива тектонически. А месторождения, судя по глубине залегания, молодые, примерно соответствующие нашим палеоценовым.
– То есть мы сидим на вулкане? – переспросил я.
– Не так уж все страшно, – геолог скупо улыбнулся. – Я думаю, плато сформировалось около пятидесяти-шестидесяти миллионов лет назад, когда движение материка к полюсу привело к меридиональной складчатости и вытолкнуло наверх сформированный ранее при столкновении платформ кряж. Но наша стоянка находится близко к северо-квосточному краю континентальной плиты, а это горообразование идет в основном в центре северной границы. Сильной сейсмики можно не ждать… Хотя для верности я запрошу у «Семени» спутниковый скан тектоники. Как будто за полгода они много насканируют, – возразил Алекслав сам себе. – А может, месторождения начали формироваться еще с коллизией, а новое горообразование только обнажило их. Посмотрим.
Поленья прогорали, дымя и стреляя искрами. Я израсходовал часть наших запасов воды, чтобы помыть котелок. Дождь в этих
