склону я видел подходящую для лагеря площадку. Грузим мула.
– А если…
– Если он решит нас навестить, биолокатор его засечет, – отрезал геолог. – За работу.
Восходящее солнце светило нам в спину, подсвечивая каждую неровность на скальном откосе. И приятно согревая – холодные камни вытягивали тепло быстрее, чем успевал отдавать его телу автоподогрев, который мы по зрелому размышлению выключили, сберегая аккумы курток.
Я прижался к скале, опираясь подошвами на уступ уже своих сапог и распластавшись по камню. Пальцы крепко сжимали туго натянутый трос.
В пяти метрах надо мной прочно вцепился в камень изрядно разгруженный мул. Выше виднелась фигура Алекслава, точно так же вжавшегося в камень и при этом мерными ударами молотка загоняющего в трещину закладку. Звякал металл, перед моим носом краснел проросший на голой скале лишайник.
Алекслав закончил крепить закладку, пристегнул к ней страховку. Подождал, пока раскинувший лапы, будто паук, бдительно ощупывающий склон лазерным взглядом сканера бот не поднимется до следующей опорной точки. Я выдернул нижнюю закладку и сам начал подъем, искренне надеясь, что крепеж вбит на совесть, а деф-липучки надежно вцепились в скалу.
Ветер усилился, пытаясь сдуть меня со скалы. Уступ над головой приближался пугающе медленно. Пальцы нащупали относительно широкую поперечную трещину, которой пользовался Алекслав для опоры ног, и вцепились в нее. Вскоре я уже прижался к гнейсу рядом геологом.
Алекслав забрал страховку и, в свою очередь, принялся подниматься вслед за мулом, к относительно широкой вертикальной трещине. Воспользовавшись ей, мы бы смогли добраться до вершины обрыва без особых трудностей.
Я стоял на каменной полке, прижимаясь щекой к лишайнику. Одна рука сжимала выступ, вторая лежала на страховочном тросе.
Мы уже преодолели большую часть подъема. Оставался последний участок, он же – самый трудный. Уклон здесь был под девяносто градусов, и если бы не многочисленные полосы и неровности, исчертившие склон – мы бы никогда не преодолели этот маршрут с нашим грузом.
Мне снова вспомнилось мое ночное приключение. Я поморщился, чувствуя легкий стыд при мысли о собственной глупости, но в конце концов – рассмеялся про себя. Пожалуй, когда я буду рассказывать эту историю друзьям и Ланцее – мне стоит, м-м-м, опустить некоторые щекотливые моменты. Может быть, даже слегка приукрасить ее. Какая разница, в конечном счете, кто из нас обратился в паническое бегство – я или динолео?
Алекслав свистнул, привлекая мое внимание. Я в очередной раз снял закладку. Дождался своей очереди и вновь возобновил подъем к выемке в скале.
Дальнейший путь не представлял особых трудностей. Ну, в сравнении с предшествующим отрезком, конечно. Спина и седалище упираются в один край трещины, руки-ноги в противоположный – и ты ползешь вверх, прочно заклинив собственное тело между камнями. Утомительный, но надежный способ подъема.
Перевалил через край трещины мул, за ним Алекслав, и наконец – я облегченно навалился грудью на камни. Отполз от края и встал на ноги, лицом на кей-запад.
И восхищенно охнул.
Вдаль уходила красная пустыня. Исчерченная глубокими трещинами, покрытая валунами и скальными обнажениями. Выветренные красные громады застыли неподвижно, будто волны диковинного моря, вдруг остановившие свой бег.
Над плоскогорьем царила мертвая тишина. Сколько видел глаз, на скалах ничего не двигалось. Казалось, стук наших сердец отдается от скал громким эхом. Только ветер нарушал это мрачное безмолвие, вздымая облачка пыли и завывая между острых скальных выступов.
Лишь кружила в небе черная точка – один из гигантских вивернидов, что показывал нам Яндрей Константинович в рубке «Семени». И неторопливо плыли с юга на север тонкие, полупрозрачные облачка.
Сперва мне показалось – над юго-кей-западным горизонтом нависла дождевая туча. Но присмотревшись, я понял свою ошибку. Синие в синей дымке, почти неразличимые в темном кементарийском небе, над плато поднимались вершины центральной гряды. На фоне красных скал они казались крохотными, будто игрушечные. Если не знать, что каждый из этих пиков в высоту не ниже семи тысяч метров.
– Обернитесь на север, – промолвил Алекслав. Его голос прозвучал неуместно громко в этой красной тиши.
Я медленно повернулся к краю обрыва.
