– Я что, похож на модника из центральной?
Бритва качнула головой.
– Нет. Потому и спрашиваю.
Луций не походил ни на кого из встреченных Бритвой патрициев.
Он уставился на ряды бутылок в пестром баре через стойку. Уставился, но сам будто находился в совсем ином месте. Пристукивал ботинком по ножке стула.
– Отец считает службу делом бедных семей. Говорит, это – занятие для номеров и дураков. Для тех, кто больше ни на что не способен. Но армия – это скелет империи, ее основа. Настоящие мужчины… и женщины, – поправился он, глянув на Бритву, – не занимаются торговлей. Не наедают зады в элитных ресторанах. Не спускают миллионы на одежду и тачки.
Его лицо заострилось, взгляд стал жестким. Сигарета давно истлела, осыпавшись пеплом под ладонь.
– Они забыли. Они совсем забыли, на чем стоит Рим. О чести и достоинстве воина и гражданина. Если бы они видели то, что видел я. Или ты.
– Сдохли бы там же, – фыркнула Бритва.
Луций кивнул и глотнул внеочередную стопку. Бритве даже захотелось тронуть его за руку. Сказать, что неправильным был совсем не он, а сволочи из Сената…
Но это оказалось бы совсем не по Уставу.
– Ладно, мой черед. О чем тебе поведать? – Она улыбнулась и облокотилась на стол.
Луций поставил порожнюю рюмку и глубоко втянул воздух, смаргивая слезы. От местных настоек корежило даже Бритву.
– Расскажи, что за художество? – Он указал на татуировку на ее щеке. – И почему не на лбу?
Спустя час разговоров сидеть надоело. Бритва встала и потянулась. Прошлась по скрипучим доскам до конца веранды и обратно. Она поймала ритм мелодии, которая доносилась из пустого бара, и двинулась, прикрыв веки. Наедине с музыкой.
Давно не чувствовала себя такой живой.
Луций следил за ней. Молчал, не улыбался. Прибрежные фонари погасли, над морем повисла луна – как сопло улетающего корабля. В ее свете глаза Луция казались черными, тени легли под скулами синевой, очертили контур упрямого подбородка.
– Знаешь, я в детстве мечтала танцевать. – Бритва прикрыла веки. – Не в толпе на Сатурналиях, а на сцене… Где?нибудь в центральной курии.
Она качнула бедрами и почувствовала, как к ее спине прижались. Она и не услышала, как Луций оказался рядом. Только запах стал явственнее. Его запах, особенный. Кровь, пот, след оружейного заряда, адреналин.
Бритва не отстранилась; продолжила танцевать, подставив лицо лунному свету. По телу пробежали мурашки, когда на талию легли тяжелые ладони.
Бедра качнулись вправо и влево.
Плечи качнулись вправо и влево.
Дыхание Луция опалило шею…
Хотелось прижаться, почувствовать больше.
Бритва развернулась и откинула голову. Они зацепились губами – совсем чуть. Будто случайно. Смешали частое горячее дыхание.
Она отстранилась, сама не своя от внезапной близости.
– Хочу еще той дряни. Октли, да?
Она двинулась в зал. Стойка пусто мигала рекламными изображениями. За ней манили краны дозаторов с октли и десятком других напитков.
Бритва перегнулась к панели розлива и едва не выронила стакан, когда ее развернули и ухватили за подбородок.
Луций был серьезен, как никогда. Прикосновение его пальцев отчего?то жгло кожу.
– Это что еще?
– Тебе хватит.
– Не указывай. Я не твой личный номер, Цецилий.
– Нет, мой, – с патрицианской уверенностью сказал Луций.
Будто точку поставил.
– Ты – моя, понятно?
Бритва уставилась на него снизу вверх. Облизнула губу, теряясь в желаниях.
