наружу.
Энергии не было во всей курии. Черные линии эстакад, черные ноги жилых колонн. Ни машины, ни огонька. Даже аварийные генераторы вышли из строя, хотя должны были включиться. Больница же.
Чертовщина какая?то.
На горизонте что?то полыхнуло. И еще раз. То ближе, то дальше, и каждый раз в белой зарнице проносилась тень. Будто с орбиты что?то валилось. Энцо сощурился, пытаясь разглядеть, и едва не ослеп, когда сверкнуло над больницей.
На парковку приземлилась какая?то металлическая дрянь. Круглая и здоровая, как шаттл. Она выпустила ноги. Включила огни, осветила временный пост с орлом легиона на боку и плюнула зарядом.
Короткая вспышка сожгла два этажа дотла. Энцо даже испугаться не успел.
– Марсовы яйца… – пробормотал он.
Рядом щелкнул предохранителем Тит Пуллий. Оружие заурчало, готовое к выстрелу.
– Они самые.
* * *
Еще целых десять минут. За это время можно пробежаться из грузового отсека до рубки и обратно. Правда, имманес не бегали. Они вообще не торопились и, казалось, никогда не волновались. Спокойные, доброжелательные, уравновешенные. Вежливые машины.
Чего не скажешь о Малой. Она едва не подпрыгивала от напряжения. Каждая секунда ожидания казалась мучительной.
Она пробежалась пальцами по стене, и в отсеке зажегся свет. Далеко внизу, под площадкой, на которой она стояла, приглушенно замерцали верхушки туб освещения. Как пятна из игры в блокноте. Прямо в стенах бежали столбцы символов – все поверхности в жилищах и кораблях имманес были интегрированы в информационную сеть. В отдалении что?то урчало. Может, двигатели, может, еще что – она так и не поняла, с помощью чего эти корабли летали и как умудрялись развивать такую скорость.
Малая вытащила из кармана проволоку, свернутую в кольцо. Не спеша расправила ее. Стали видны полупрозрачные бляшки электродов. Сидели на металлической нити, как янтарные капли.
Она закрепила электроды на висках и лбу. Кожу кольнуло, и мир вдруг расширился, вобрал ее в себя. Как будто на дно утянуло: звуки стали глуше, краски перед глазами поблекли, мышцы налились тяжестью. Малая чувствовала такое, когда подключалась к сети на Старой Земле. И в день облавы, когда поднималась на лифте. Она словно оказалась в центре паутины. Нити связей разбегались от ее тела; мерно пульсировали, как гигантское сердце.
Они дрогнули, и в глубине отсека зашевелились тени. Дрогнули и побежали. Разделились на потоки, огибая стойки освещения. Свет заскользил по голым телам и лысым макушкам. По черной, будто обугленной коже.
Малая чувствовала, как работают сотни мышц – как ее собственные. Чуяла запах крови и нестерпимый голод.
Минута – и бегущие достигли основания рубки управления.
Еще полминуты – они облепили склон грузового отсека, полезли наверх. Несколько выбрались на платформу и замерли в шаге от Малой. Все одинаковые, лишенные половых признаков. Вместо глаз хитиновые пластины. Вместо носов провалы. Зубы блестят длинными иглами. Впалые грудные клетки часто вздымаются.
Малая провела рукой перед мордой ближайшего. Тот проследил за ней движением головы.
Инферио, так их звали. Мертвые имманес. Настоящая боевая сила. Аларих обделался бы, увидев такого на улице. Все «псы» и легионеры бы обделались.
Мертвецы не боялись смерти и ранений.
Не истекали кровью.
Не нуждались в питании – находили еду сами.
Каждый имманес знал, что после смерти переродится и послужит потомкам. Отличное и разумное решение развитого общества. Думали о других, а не только о себе, как делали люди.
Теперь Малая сама отчасти была инферио. За последние недели использовала нить каждый день и погружалась в иную реальность все чаще. Связь с мертвыми заполнила пустоту, которая не отпускала после гибели Энцо. Успокоила, как делали когда?то его прикосновения.
