– Я просто осматриваюсь, надеясь обнаружить хоть что-то интересное. Здесь была лаборатория одного ученого.
– Уже плохо, – заметил Кроуфорд. – Наука от дьявола. Он всегда обращает ее против людей и ведет на войну. Я бы запретил и ее, и ученых.
– Засунул бы нас всех в средневековье и варварство?
Юэн кашлянул в кулак, посмотрел на меня раздраженно:
– Ганнери, мы и так в средневековье, несмотря на летающие в небе аэропланы. И вокруг такое же варварство. С шоковыми дубинками, силовыми стенами, огнеметами и прочими мерзостями. Ладно… глупо спорить. Надо искать смирение, а не ярость. Пошли.
Он двинулся первым, сутулясь, втянув голову в плечи, то и дело поглядывая по сторонам, словно ожидал, что за каждой кочкой скрывается искир. Опасаюсь разочаровать Кроуфорда, но в этой дыре вряд ли есть кто-то, кроме нас и птиц.
Из-за прошедших дождей все размокло, под ногами хлюпало, а грязь была жирной и скользкой. Часть рощи спускалась в низину, и стволы деревьев оказались залиты поднявшейся после дождей водой. Рельсы также ныряли в нее, выбираясь наверх на противоположном от нас склоне.
– Левее. – Я показал на упавший ствол. – Можем перейти по нему.
– Вспомни про обезьяну, так сразу ею и станешь, – проворчал он.
Следует сказать, что, хотя Кроуфорд довольно неказист на вид, перемещался, когда надо, он быстро и ловко. Точно… обезьяна. По неширокому древесному стволу, не обращая внимания на мешающие ветви, перебрался он гораздо проворнее меня.
– Вижу, ты не растерял свою форму, несмотря на дурь, которую куришь, – сказал я, оказавшись на другой стороне затопленного участка.
– В отличие от тебя. Чуть было не гробанулся, я уж собрался насладиться видом мокрого мистера Шелби.
– Обожаю своих друзей, – пробормотал я. – Только они могут поддержать в трудную минуту.
– Не на друзей надо полагаться, а на Бога. Только он может помочь.
– Ты сам-то веришь в свои слова, Юэн? – Я вытер грязную подошву ботинка о край пня.
– Хочу в это верить, но получается не каждый день, – признал он. – У таких людей, как я, должна быть хоть какая-то опора в жизни, иначе я провалюсь в такую бездну, что из нее больше не выберусь.
– С учетом того что периодически я замечаю черта, ходить в церковь для меня как-то поздновато.
Он направился дальше, вернувшись к рельсам, сказал, не оборачиваясь:
– Я вообще думал, что ты уже давно мертв. Лежишь где-нибудь на кладбище в своем Хервингемме.
Кроуфорд – мой земляк, но переехал с семьей в Риерту, еще когда был мальчишкой, и считает родиной город на воде, а не столицу Королевства.
Он резко повернул голову, когда на ближайшем к нам дереве оглушительно закаркали вороны.
– Мерзкие птицы! Помнишь, в тот день они тоже орали как проклятые?
– О чем ты? – Я посмотрел на часы, до темноты еще оставалось какое-то время, и порадовался, что карманный фонарь при мне.
– Ну… тот капитан, спаси Господь его ублюдскую душу. Его Такер и Скотт отбили у искиров. Вспомнил?
– Угу.
На самом деле я и не забывал. Это случилось в последний месяц, возле «Матильды». Искиры выдохлись, с Большой земли наловчились забрасывать нам припасы, зима закончилась, а весна, пускай и холодная, обещала скорую оттепель. Я уже больше не был командиром нашего разношерстного отряда – лейтенант Чербери (лорд Чербери, если уж быть точным, тот самый, что как-то сводил меня в дорогой клуб для джентльменов), пробившийся к нам, оказался отличным мужиком. Но все изменилось, когда слишком уж ретивые Скотт и Такер притащили того капитана.
– Он был глуп и некомпетентен. За неделю мы получили от него больше проблем, чем за четыре месяца от искиров. Этот несчастный кретин должен был сидеть далеко от линии фронта, а не пытаться командовать нами. Мало того что угробил Рене, еще и нас хотел отправить следом за ним. Все же некоторых не стоит делать офицерами.
Капитан действительно был кретином. Не старше нас, он считал, что люди, которые воевали не первый год, обязаны слушать того, кто только что появился, только что получил офицерский патент благодаря пачке фунтов и связям. Лучше бы он использовал эти возможности иначе, сидел где-нибудь в штабе за линией фронта, а не заставлял вымотанных и находящихся на грани людей штурмовать никому не нужное пулеметное гнездо узкоглазых, мотивируя это честью, доблестью, храбростью и прочей хренью, которая выветрилась из моей головы в первые полгода под пулями.
