Вообрази, что любой человек, независимо от того, что он из себя представляет и что задумал, получит возможность попасть в любую точку земного шара. Ведь для этого достаточно лишь точных координат и… Впрочем, тут следует остановиться. Сведения, которыми я обладаю, я унесу с собой. Вообще, любые знания, полученные от Ока напрямую, касающиеся новых технологий, инопланетных миров и всего, до чего человек еще не успел дотянуться сам, следует держать в секрете.
– Я понял, понял, – отмахнулся журналист. – Так я могу задать вопрос Оку?
– Да.
– И как это сделать?
– Просто пойди и спроси.
– Куда пойти-то? – разозлился Полянин.
– Ты был уже там… в зале.
– Артефакты и есть Око? Они части единого целого? – догадался Егор.
– Они ведь быстрее передвигаются, чем те, которые мы раньше видели? – обернувшись, Статья поднял на командира вопросительный взгляд.
– И намного, – подтвердил Лум и покачал головой.
Казавшееся еще пять минут назад тоненькой полоской света, «огниво» существенно выросло в размерах. Оно приближалось к базе, и неясно было, пройдет ли мимо или попрет прямо на обороняющихся. Натыкаясь на препятствия, аномалия вспыхивала, но не прекращала движения, оставляя за собой черный след и шлейф едкого дыма. Псы, повизгивая, разбегались в стороны.
Генерал повернулся к заменившему полковника капитану Ромашину.
– Вот что, капитан. Прикажи людям на постах, пусть склад ГСМ разберут и перенесут все в подвалы, да поживее! Если к нам в гости «огниво» заглянет – разнесет всю базу в клочья.
– А с боеприпасами что?
– Все, что можно нести на себе, раздай сталкерам. Остальное – в подвалы.
Капитан умчался исполнять приказание. Послышались его бодрые окрики. «Живей, живей! – гудел мегафоном капитан. – Каждый, кто участвует в разборе склада, получит от меня в подарок новенький автомат с подствольником и гранаты!» К складу тут же потянулись сталкеры, в основном те, кто беднее и обтрепаннее прочих.
Метрах в трехстах от периметра происходило оживленное действо. Остапенко, щурясь, смотрел сквозь прицел автомата, не ожидая ничего хорошего. Там, на узком пятачке, сошлись две аномалии: «трамплин» и «мясорубка». Псы метались по полю, пытаясь уйти от надвигавшейся на них опасности. В конце концов, какой-то твари не повезло. Уворачиваясь от «трамплина», она не заметила подкравшуюся сзади «мясорубку». Раздался короткий визг, и собаку втянуло в центр. В тот же миг аномалии сошлись, и тело несчастной твари, выброшенное «трамплином», кувыркаясь, взлетело ввысь.
– Ничего себе космонавт, – буркнул Капа.
– Они хоть мимо идут или на нас? – облокотился на укрепления рядом с сержантом бармен.
– Да шут его знает… То мимо, то на нас. По-любому, что-то через нас пройдет.
– Разнесет ведь укрепления? А, сержант?
Остапенко лишь процедил сквозь зубы какие-то ругательства.
«Как у него все просто. Пойди да спроси», – размышлял Егор, расхаживая взад-вперед по площадке. Хоровод артефактов по- прежнему продолжал свое круговое движение и, казалось, даже ускорился. Шелест, гул и тихий звон, производимый им, заполнил все пространство огромного зала. Было тяжело сосредоточится. «Что спросить-то у него? И главное – как? Просто вслух произнести, или на бумажке написать?» Чувствуя себя невероятно глупо, журналист встал в позу Маяковского, читающего стихи, одну руку в локте согнул, другую опустил и завел за спину, правую ногу выставил вперед. В этот момент, как назло, как всегда и бывает, все имевшиеся до того идеи разбежались, оставив голову Полянина совершенно пустой. Он так и застыл в нелепой позе, силясь выдумать стоящий вопрос и злясь на себя. Прошло секунд тридцать, лицо журналиста стало светлеть. Наконец решившись, он разомкнул уста и, сорвавшись от волнения на фальцет, пропищал несколько слов. И замер, ожидая немедленной боли или чего похуже, чем пугал его Охотник. Ответ последовал почти незамедлительно, но в довольно странной форме. Словно что-то побежало от кончиков пальцев рук и ног к середине груди, и дальше поднялось в голову пузырями, которые, лопаясь один за другим, порождали невесть откуда взявшиеся познания. Так, словно тебе известно о чем-то, но не помнишь, кто рассказал. Знаешь, и все! Однако ощущение это прекратилось столь же быстро, как и началось. Егор понял, что поток информации иссяк. Теперь он уже
