Как и предсказывал Кюри, американец очухался ночью, и первым изданным им звуком был крик. Егор торопливо зажег лампу.
– Where am I? Who are you? – вопрошал несчастный, хлопая глазами.
– Успокойтесь, вы в безопасности, – попытался утихомирить его журналист. – Хотите пить?
– Хочу, – по-русски, неожиданно твердо и почти без акцента сказал американец.
– А! Так вы говорите по-русски? Держите, – Полянин протянул гостю стакан воды.
– Где я? – осушив стакан, спросил раненый.
– Вы в Чапаевке, у меня дома.
– Кто вы?
– Я… – Егор задумался, не зная, как лучше себя представить. – Я – сталкер.
– А, сталкер! – выдохнул американец, опускаясь на топчан. Видимо, силы еще не вполне вернулись к нему.
– Да, да, – закивал журналист. – Лежите, вам нельзя беспокоиться.
Почему нельзя, Егор не знал, но он просмотрел немалое количество кинолент, и в них врачи всегда велели раненым и больным лежать. Американец вновь провалился в беспамятство, и журналист погасил керосинку. Теперь, после того, как минимальные разъяснения гостю были даны, он почувствовал себя спокойнее и получил шанс выспаться.
Не тут-то было. Разбудил его на рассвете все тот же американец. Он тряс Егора за плечо и спрашивал – куда делись его оружие и вещи. «Выспался, сволочь, пока я тебя на своем горбу тащил», – злился про себя журналист. Отдав пистолет и рюкзак гостю, он вознамерился было снова прикорнуть на часок, но сон уже улетучился. Да и невежливо было дрыхнуть при проснувшемся госте. Свои вещи американец принял с благодарностью, вынул магазин из пистолета, оглядел, покачал головой. Затем принялся перетряхивать содержимое рюкзака. Что было у американца в вещмешке, Егор заранее посмотреть не удосужился, посчитал неудобным рыться в чужих вещах, а теперь косился с любопытством на предметы, извлекаемые гостем. Тот, впрочем, не смущаясь взгляда, достал два объемистых серебристых целлофановых пакета, повертел по сторонам головой и спросил:
– У вас есть вода?
Егор молча указал на ведро.
– О’кей. А тарелки?
Пришлось журналисту вставать и показывать неугомонному постояльцу, где в доме лежит посуда. Тот, покопавшись в комоде, извлек две металлические миски и кружку. Вскрыв оба пакета, гость рассыпал содержимое по мискам и добавил воды. Повалил пар, и в воздухе запахло овощами и тушеным мясом. Егор сглотнул слюну.
– Едите, please, – сделал американец приглашающий жест.
– Ешьте, – машинально поправил журналист, затем протянул руку гостю и представился: – Егор.
– Вайс, – подал, в свою очередь, ладонь американец, – Джерри Вайс.
– Очень приятно. Что это? – кивнул Полянин на миски. – Пахнет вкусно!
– О, это очень вкусно, – подтвердил Вайс. – Пехотный паек специального назначения. Три пакета – полный рацион на день.
Гость говорил по-русски довольно чисто, хоть и с заметным акцентом, а фразы строил простые. Видно было, что ему не хватает практики, отчего предложения выглядели по-военному рубленными. Словом, типичная речь иностранца, страдающего от скромного словарного запаса.
– А вы кто? – спросил журналист, приступая к еде, которая действительно оказалась вкусной. И овощи, и мясо были высокого качества, не в пример китайской лапше или сухому пюре отечественного производства.
– Я? – Вайс пожал плечами. – Я ученый. Нас прислать для исследований. Наверное, зря…
– Да уж, – согласился Егор. – А у вас какое направление деятельности?
– Направление деятельности? – повторил американец, смакуя новое словосочетание. – Я – биолог.
– Мутантов изучать собирались?
– Да, мутантов. Это очень интересно.
– Не самая лучшая идея, – мрачно заключил Егор, вспоминая свидание с мимикримом.
– Я уже понял, – рассмеялся Вайс, но в смехе его слышалось больше страха, чем веселья.
– Что с вами произошло? Где ваша охрана? На вас напали бандиты?
– Нет. То есть сначала нет. Сначала собаки, много собак. У меня была охрана, – помрачнел американец. – Я думаю, что все
