– А ты еще кто? – удивился старик.
– Я великий Один, бог войны и сражений! – не стал скромничать Викентий.
Дый рассмеялся и щелкнул пальцами:
– Отнесите этого сварожича в светелку верхнего жилья. Гостя насильно прогонять – плохой знак. Пусть остается.
После этих слов молодой человек немного расслабился, позволил отнести себя куда-то наверх и уложить в шелестящую сеном постель. Закрыл глаза, прислушиваясь к боли в ноге.
Раны у Викентия всегда зарастали быстро, обычно к утру он уже бегал. Но вот как долго станут срастаться кости?
Сварожич внезапно ощутил дуновение ветерка, легкий холодок – поднял веки и увидел прямо над собой дородную даму с полным, румяным лицом, лучащимся золотистым светом.
– Меня зовут Додола, я хозяйка Чердыня, – низким мягким голосом произнесла она.
– Жена бога Дыя? – переспросил Викентий.
– Да, – согласно кивнула женщина и положила ладонь ему на лицо: – Спи!
Великий Один очнулся от режущей боли в ноге – от колена до ступни ее плотно стягивал лубок из липовой коры. И то и другое Викентия не удивило. Он имел некоторое представление о древнем врачевании и хорошо понимал, что раздробленная волчьими клыками кость так просто не восстановится. Однако – он был богом! И потому молодой человек попытался подняться. Боль резко усилилась, но нога выдержала, не подломилась.
– Отлично, – выдохнул он. – Значит, еще поживем.
Воин осторожно дохромал до двери, толкнул створку и оказался на балконе с высокими резными перилами. Балкон шел по кругу, опоясывая изнутри просторный дворец, а напротив была видна лестница. Похоже, вся планировка дома строилась вокруг светового колодца в центре. Здешние могучие боги, увы, не знали электричества и потому были слишком зависимы от естественного освещения.
Викентий доковылял до перил, поднял голову. В центре, на шести столбах, возвышалась кровля, а между столбами тянулись ряды слюдяных окон.
– Все великое просто, – пробормотал реконструктор.
– Ты должен лежать! – возникла перед ним старушка ростом с десятилетнюю девочку, в мешковатом дерюжном балахоне.
– Я должен сражаться! – отрезал молодой человек. – Сейчас вечер или утро?
Воструха исчезла, не удостоив его ответом. Викентий чертыхнулся. Опираясь рукой на перила, доковылял до лестницы, спустился на два этажа, очутившись возле вырезанного из темного гранита кресла, разглядел в сумерках напротив трона дверь, двинулся к ней.
– Полдень! – прозвучал откуда-то низкий мягкий голос.
– О чем ты, великая Додола? – сразу узнал голос хозяйки молодой человек.
– Ты спрашивал, что сейчас за время, – величаво подплыла к нему женщина в опрятном, усыпанном жемчугом платье, с жемчужной сеткой на волосах. В руках она держала деревянный корец, сделанный в форме уточки: большое тело-ковш, острый хвостик с одной стороны, высокая шея и длинноклювая голова с другой. – Полдень. Ты проспал остаток дня, ночь и все утро. Я чувствую в тебе силу, сварожич, однако она не столь велика, чтобы исцеляться за считаные часы. Тебе надобно полежать хотя бы три дня.
– Бока пролеживать, пока другие жизни кладут?
– До чего же вы все упрямы, мужчины, – укоризненно посетовала богиня. – Но это твоя нога и твоя жизнь. Поступай как знаешь. Только поперва испей мой настой.
Викентий спорить с хозяйкой не стал. Принял из ее рук тяжелый резной ковш, поднес к губами… Внутри оказался кисель, густой и тягучий, пахнущий малиной, медом, гвоздикой и еще какими-то неведомыми пряностями. Каждый глоток наполнял тело воина сытостью, уверенностью и спокойствием, боль ослабла. Незаметно для себя молодой человек допил все до капли и с поклоном вернул ковш богине:
– Благодарю за заботу, хозяюшка. Я твой должник.
– Нам с тобой считаться ни к чему, сварожич. Мы ведь одна семья. – Женщина посторонилась.
Викентий, сильно прихрамывая, прошел к двери, толкнул тесовые створки, еще одни и оказался на крыльце. Спустился по ступеням, оглянулся. Перед ним стоял классический русский рубленый собор – с луковками, гнутыми крышами, с расходящимися во все стороны приделами.
– Обитель богов, – прошептал реконструктор себе под нос. – И ведь попробуйте сказать, что это не так!
