уложенные в простую прическу, больше соответствующую простолюдинке, чем родовитой даме. По крайней мере так казалось Слаю. Девушка была совсем маленького роста, меньше, чем Жан или Слай, но для Земли этого времени такой рост был вполне нормален. Слай уже давно знал, что рыцари были совсем не гигантами, как это мог бы представить себе не искушенный в истории человек. Не зря все дошедшие до современности доспехи были настолько маленькими, что облачиться в них могли бы только жители планет с высокой гравитацией, то есть небольшие, сухие, жилистые особи мужского пола. Само собой – мужского, потому что дело женщины ждать дома и надеяться, что муж вернется с поля брани целым, невредимым и желательно с возами награбленного барахла.
Увы, в этот раз возы барахла не сопровождали хозяина замка, тем не менее радость хозяйки была неподдельной, и она, радостно завизжав, бросилась на шею мужа, повиснув на ней, как тяжелая гиря.
Жан горделиво покосился на спутника, мол, смотри, как меня любят! Какая красавица бросается мне на грудь! И благосклонно похлопал по заду супружницы, откликнувшейся урчанием, достойным кошачьего племени.
Слай с отвращением и некоторым недоверием смотрел на то, как насыщаются люди за столом. Оказалось, что выглядит все это вовсе не так красиво, как на картинках. Ни тебе музыкантов, услаждающих слух, ни толпы прихлебателей, славящих хозяина и хозяйку. В зале стоял дощатый стол, плошки с едой, у дверей стол, где сидят конюхи и всякая челядь, в том числе несколько вооруженных охранников, довольно корявых и грязных на вид, вооруженных мечами и кинжалами в потертых ножнах.
Еды много, стол ломился от угощения – похоже было, что выставили все, что могли. Куски мяса, какие-то овощи, зелень и очень много вина. Совсем скоро участники трапезы нажрались и начали что-то петь нарочито противными голосами, поглядывая на своего господина, довольно кивающего головой.
Жан сидел рядом с женой, посадив ее по левую руку от себя. По правую сидел Слай, пытающийся пить из бокала какую-то кислую бурду, по недосмотру именуемую тут вином. Удавалось это с трудом, вино горчило, было противным, но он стоически пил, а Жан, видя, что бокал Слая пустеет, делал знак мальчишке, и тот вновь и вновь подливал из высокого глиняного кувшина.
Скоро Слай почувствовал, что в голове у него зашумело, и в очередной раз, когда допил из кубка, перевернул его вверх дном, несмотря на возмущенные возгласы хозяина замка, уговаривающего еще немного выпить и поесть.
Слай категорически отказался – если попробовать вино он был не прочь, то есть еду, которую поставили на стол, не решался. Выглядела та совершенно несъедобно, и мухи, садившиеся на мослы несчастного животного, два часа назад бродившего по замковому двору, не добавляли «яствам» привлекательности. Земляне будто бы не замечали нашествия насекомых, которые с жужжанием садились на стол, на пирующих, и только когда особо наглые мухи лезли в глаза и в рот, ленивым движением отгоняли проклятое отродье. На глазах Слая Жан ловко поймал одну жирную, зеленую муху и молниеносным движением настоящего бойца с мстительной радостью ладонью размазал ее по столу, оставив на нем влажную дорожку и вереницу внутренностей, белых мушиных яичек, которые муха не успела отложить на кусок мяса перед «гостем». Опоганенная ладонь тут же была вытерта о штаны, и этой же рукой Жан взял кусок пирога из чашки, едва не гудевшей от налетевших насекомых.
Слая чуть не вырвало, когда он глядел на эту экзекуцию, учиненную над неудачливой мухой, и есть после такой демонстрации местных обычаев беориец просто не мог. Его затошнило. Только потому он и приналег на вино, ведь сидеть за праздничным столом и не только ничего не есть, но и не пить, было совсем уж глупо – какого черта тогда сюда тащился? Да и неприлично – сам напросился в гости и теперь ничего не ест и не пьет?
Больше за столом делать нечего, да и разговаривать с Жаном было не о чем. Слай только слушал, как тот рассказывал об отце, оставившем Жану настоящий каменный замок, о деньгах, которых Жан лишился, когда по приказу короля набрал отряд наемников и отправился с ними на войну, растратив все денежные запасы, которые копил несколько лет. И теперь этот отряд полег на полях, или, вернее, – на холмах проклятой Англии. О том, как англичане должны ответить за свои преступления – ведь это будет по справедливости, верно?
Слай кивал, думая о своем, осматривая зал, уходящий в высоту закопченным потолком, разглядывал тех, кто буянил в зале, и все больше жалел о том, что пошел сюда, на эту дурацкую пирушку. Пусть бы благородные рыцари, их прекрасные дамы и величественные замки остались в мечтах Слая, как недостижимая великолепная мечта.
С благородным рыцарем все было ясно, прекрасная дама благоухала запахом съестного и каким-то сладким запахом, перешибающим запах из ее рта, не менее отвратительный, чем некогда у супруга, благополучно вылеченного медицинским роботом «Бродяги».
Честно сказать, эта мадам не вызывала у Слая и намека на желание, хотя усиленно строила ему глазки, при полном равнодушии супруга. Супруг был больше увлечен вином, жратвой и песнями своих подданных, объединившихся в желании переорать хор лягушек вонючего замкового рва.
