Тени достигли вершины спустя череду томительных мгновений. Их было с избытком для Сергия и более чем достаточно для нас.
Веник зарычал и пригнулся. Я застонала. Пашка подняла хвост. И со всего маха опустила куда-то за наши спины. Хлесткий, звонкий удар. Нас окатило ледяной водой с головы до ног. Веер прозрачных брызг разлетелся по округе.
Вода из источника вскипала, встречаясь с не живой и не мертвой плотью. Капли шипели, кислотой прожигая темные тела насквозь. Гархи, бежавшие первыми, рухнули под ноги тем, кто шел следом. Глаза гасли, даже если на морду не попало ни одной капли. Источник смывал магию, с помощью которой их создали.
Хвост змеи снова поднялся. Тени задрали головы в едином порыве, будто собирались завыть, но не исторгли ни звука. Уцелевшие твари отпрянули. Пашка ударила. Опять ледяной душ. Тени отступали, мотая большими головами, оставляя менее везучих сородичей на земле.
Они не вернулись ни через минуту, ни через десять. Холодно.
— Он мертв? — спросила я непослушными губами, вытерла лицо рукой, стряхивая лишнюю влагу и с трудом поднялась.
Одежда была в земле и крови. Бинты, перетягивающие правую руку размокли. Я осторожно коснулась дыры в боку, и тут же зашипела от боли. Одно радовало: раз кишки не вывалились от этой чехарды по холмам, значит, жить буду. Наверное.
— Дед мертв?
— Да, — ответил высокий голос.
Я развернулась. Рядом с глубокой природной чашей источника стояли трое, еще десятка четыре топтались неподалеку. Выжившие сейчас больше всего напоминали людей. Грязные, окровавленные и напуганные. Кто-то упивался своей и чужой болью, кто-то впал в апатию, кто-то был ненормально оживлен.
Ответила мне смутно знакомая полная женщина. Рядом с ней топтался, наоборот, худой, как скелет, мужчина с дергаными движениями и взглядом религиозного фанатика.
— А
Женщина перевела взгляд на стоящего чуть поодаль лопоухого лысого мужчину. Хранитель не отрывал глаз от темного неба, уже подсвеченного на востоке первыми робкими лучами солнца. Там, где свет встречался с тенью, пришло в движение что-то большое, что-то живое, что-то страшное. Оно качалось то в одну, то в другую сторону. Безвременье пришло в движение.
— Ты нас не получишь, — выкрикнул в небо тощий мужчина, — я не побегу! Слышишь, ты! — Он потряс кулаками.
— Тит, успокойся, — попросила женщина, — никто не побежит. — Она покосилась на молчаливого хранителя и тихо добавила: — Если нам оставят выбор.
Меньше пяти десятков не совсем людей — все, что осталось от Заячьего холма. Стежка, дома в огне да всколыхнувшееся безвременье. И источник. Ради него мы все здесь. Даже гархи и их создатели. Причина и следствие. Нападение на источник — пощечина Седому. Грядет не война, грядет уничтожение.
В самом источнике не было ничего необычного, такие родники встречаются повсеместно. Прозрачная, кристально чистая вода нашла выход на поверхность. Посреди круглого пруда, похожего на плошку с водой размером с ванну, поднимался колпачок — бугорок. Уверена: если сунуть руку в ключ, можно ощутить, какой упругой и подвижной бывает вода.
Веник устало наклонился, зачерпнул ладонью из родника, поднес к губам и с жадностью выпил.
Пашка сняла рюкзак и стала кормить Невера из металлического рожка, змееныш довольно похрюкивал. Война войной, а обед по расписанию.
С юго-западной стороны источника раздались встревоженные крики. Я чуть не застонала: «Что еще на наши головы?» Но ни паники, ни порыва к бегству в голосах не ощущалось. Никто не рычал и не выпускал клыки. Скорее, растерянность и непонимание, потом любопытство, предвкушение и даже злорадство. А ведь Пашка права, я научилась читать эмоции. По звукам голосов, тембру, тону и ритму слов. Становлюсь нечистью, самое время порадоваться и оплакать гордое звание человека.
Все, кто был на холме, смотрели в одну сторону. Там, на юго-западе, на границе видимости среди уходящих за горизонт холмов, разгорались яркие оранжевые точки — костры. Что бы там ни находилось, оно тоже пылало, как и Заячий холм.
— Поберково! Поберково горит! — закричал кто-то.
— Низшие!
— Где стражи пределов!
— Уничтожают источники, как можно…
Полная женщина закрыла глаза. Слав шагнул к ней и положил руку на плечо. Хороший жест, утешающий и где-то даже собственнический.
