— Сторожевой камень на калиновой тропе, — ответил Веник, — брежатого нет.
— Думаю, нам пора домой, — сказала явидь.
— Согласен. Но что, если Юково все еще закрыто? — спросил падальщик.
— Мы пройдем. — Я коснулась рукой монеты на шее.
— В голосе уверенность, оснований для которой я не вижу. — Гробокопатель приблизился.
Я ощутила дуновение воздуха, он остановился в шаге. Обоняния тут же коснулся запах пота, давно не стиранной одежды и крови.
— Ты воняешь, как падаль, — опередила меня Пашка, — нет, еще хуже. Как же вы достали своими откатами.
Не знаю, привлекал ли теперь излишнее внимание змееныш, мы и сами на незаметных не тянули.
— Не нравится — отойди, — лениво процедил Веник, — есть вопросы поважнее. Хозяин знает о нападении на Юково?
— Ага, чтобы не упустить случая и под это дело еще одно село у кого-нибудь отжать, в компенсацию моральных страданий. — Змея фыркнула. — Хозяин знает все, что ему надо.
— Даже не сомневайтесь, — раздался незнакомый голос.
— Низшие! Из-за ваших откатов нас можно голыми руками брать. — Явидь зарычала и дернулась в сторону, мои руки схватили воздух.
Несколько секунд тишины. Я с ужасом представляла, как задаю очередной вопрос, а мне никто не отвечает. Спрашиваю снова и снова, кричу, а тишина остается такой же непоколебимой. Я выдохнула, сжала кулаки и заставила себя успокоиться. Загнала панику в очередной раз в угол.
— Господин новый вестник, — поприветствовал того, кто поднялся на холм, падальщик, — чем обязаны?
— Вас требует к себе хозяин, — человек шел очень легко, — будете на месте выяснять степень его осведомленности.
— Э-э-э. — Я завертела головой.
— Немедленно. — Вестник добавил в голос звука, и приказ прозвенел над холмом.
— Хорошо, идем, — Пашка оказалась рядом, — держись, Ольга.
— Нет, — я почувствовала, как кто-то остановился рядом, — приказ касается двоих. Змея и заложник. Никаких слепых.
«Ну и слава святым», — мысленно сказала я, оперлась о сторожевой камень, улыбнулась во тьму и уже вслух добавила:
— Я никуда отсюда не денусь. Обещаю.
— Мы быстро, — обнадежила Пашка.
Веник по обыкновению предпочитал отмалчиваться.
Мысли отдавали горечью. Кирилл не знал, что я здесь? Или специально исключил возможность встречи? Может, у меня очередной приступ собственной значимости? Или излишнее рвение нового вестника, старающегося исполнять приказ с точностью до запятой, а хозяину все равно, сколько человек и нечеловек к нему приведут?
Я сидела на сторожевом камне. Твердая поверхность впитала то немногое тепло, которым одарило нас утро. Запах падальщика быстро развеялся. Под порывами ветра шуршала трава, калиновые ветки с сухими щелчками стукались друг о друга. Бинт на правой руке высох и покоробился. Целительница — это не врач в районном травмпункте, пальцы двигались легко, запястье сгибалось безо всяких усилий. Я хоть и не видела, но вполне могла себе представить цвет повязки, в которой уже не было необходимости. Я подцепила шершавый край и стала медленно слой за слоем разматывать бинты.
Мир, отнявший у меня зрение, оказался богат на звуки, шорохи, стуки, далекие эфемерные вскрики птиц или людей. Тишина бывает абсолютной лишь в
Шаги я услышала сразу, идущий не скрывался. Из-под ботинок посыпались камушки. Широкие шаги, уверенные, скорее мужские, чем женские. Неизвестный поднялся на холм, замер. Я отбросила бинты и прислушалась. Два тихих вкрадчивых шага — и тишина.
— Кто вы? — Я не выдержала и заговорила первой.
Отличный вопрос, как раз в стиле фильма ужасов. Продолжение не разочаровало. Неожиданный тычок в плечо, и я упала назад. Я даже не поняла, чем меня так: рукой? Ногой? Копытом? Палкой?
Падение испугало больше, потому как, летя в темноту, не знаешь, чем оно завершится, подушкой из листьев или волчьей ямой. Ударилась о землю и тут же вскочила. Поразительно, но, пока я видела, припасть к земле казалось естественным и безопасным: не потеряешь опору и никто не ударит со спины. Сейчас же в полной темноте, в полной уязвимости я не могла оставаться внизу, как зверек, задравший лапки в ожидании удара.
Быстрые шаги. Я выставила руки и повернулась на звук.
