— Так-так, птичка потеряла глазки!
Голос был знаком. Этой ночью я уже его слышала.
Шаги, ветер от резкого движения лизнул щеку. Тычок в плечо.
— Тит? Вы ведь Тит? Зачем…
Очередной толчок положил конец вопросам.
— Ну, вспоминай, птичка! Не разочаровывай меня. В прошлый раз ты казалась умнее. — Шаги по кругу — и тишина.
Да, я знала этот тон, эту насмешку в голосе, каким бы он ни был. Я помнила, кто и когда говорил со мной так.
— Проклятый.
— Привет.
— Чего тебе надо? — спросила я, оглядываясь, инстинкты и привычки трудно изжить, даже если тебя и окружает та же темнота.
— Не мне, — голос, принадлежащий Титу, стал вкрадчивым, — приказ Хозяина, птичка. Я должен тебя вылечить. Оказывается, ему нравятся твои глазки.
— Ты не целитель. — Я повернулась на звук, но он оказался быстрее. Легкий шорох, и костлявые пальцы Тита схватив меня за локти, прижали спиной к худому телу.
— Но я забочусь о костюмах, которые надеваю. — Бес наклонился и, брызгая слюной, зашептал в ухо: — Минута в тебе, и мир расцветет красками. Одно слово, и я все исправлю. Обещаю.
Соблазнительно, другого слова не подберешь. Я была готова на все, чтобы вернуть зрение. Желания имеют обыкновение сбываться. Потерпеть минуту, шестьдесят секунд, и конец беспомощности. Плевать, что предложение отдает пакостью, это как раз в стиле нечисти. Я бы согласилась, если бы не знала, что тот, кто отдал свое тело проклятому хоть раз, должен быть готов, что его могут взять без спросу. Бес не упустит возможности оставить лазейку, они никогда ничего не упускают.
— Нет, — я отвернулась, — возвращайся к Хозяину.
— Упрямая птичка.
Я рванулась, руки Тита держали крепко.
— Я всегда выполняю приказы.
— Нет.
— Не любишь отказы, бестелесый? — Новый голос вклинился в беседу, пальцы беса разжались, и он оттолкнул меня в сторону.
— Джинни, — пропел голос Тита, — ты пришел исполнить мое желание? Похвально.
Ответом ему стал резкий звук, такой не спутать ни с чем, так выскакивает из пазов автоматическое лезвие.
— Евгений, не надо, — попросила я, неизвестно откуда взявшегося джинна, — его нельзя убивать.
— Интересные у тебя знакомства, птичка. — Бес присвистнул. — Костюмчик ценный, но если очень хочется, не стесняйся. — Он засмеялся.
— Блеф, — я повернулась туда, где, по моим расчетам, должен стоять проклятый, — на стежке Хозяин, нельзя чтобы безвременье схлопнулось.
— Отрезать бы тебе язычок, птичка, — посетовал проклятый, — последний раз спрашиваю: даешь разрешение?
— Нет.
— Ну и низшие с тобой. — Он сплюнул и прошел мимо.
Шаги стали удаляться, за одно это уже можно было сказать Евгению спасибо.
— Он ушел. — Голос Евгения прозвучал намного ближе, чем я ожидала.
Осмыслить, насколько джинн опаснее беса — тому хотя бы нужно разрешение, — я не успела. Руки коснулось что-то теплое, родное и очень приятное. Первым чувством было желание продлить прикосновение как можно дольше. Вторым — восторг.
Под ногами появилась трава, пожухлая и ломкая, блекло-коричневый цвет показался ярче ультрафиолета. Тусклое осеннее солнце сияло ослепительней, чем в полдень жаркого августовского дня. Серо-голубое небо, белые облака, черный рисунок облетевших деревьев.
— Так лучше? — спросил стоявший рядом мужчина.
Высокий и мускулистый, светло-русые волосы шевелил ветер, теплые карие глаза светились добротой, нос с горбинкой и полные улыбающиеся губы. На плечах вечерний черный смокинг из моих любимых английских фильмов.
— Вау, — искренне восхитилась я.
