не узнает истинную силу противника, до тех пор не разделит своих людей. Парни его сидят в Храме Реагвира и ждут. А он готовится к битве.
– Я пришел к тебе не за сплетнями. Знаю, что происходит в городе.
– Правда? Тебе известно, что Толстый заключил союз с несколькими колдунами из Д’Артвеены. Платит им золотом и обещанием покоя, ибо сны всякого тамошнего мага наполнены вонью их горелой плоти. Граф не скрывает, что охотно разжег бы здесь несколько костерков – пусть бы и затем, чтобы изгнать остальных нелегальных колдунов из города.
Альтсин пожал плечами:
– Не мое дело. Пусть бегут.
– Не так просто сбежать из города, в котором родился ты, твои родные и близкие.
– Явиндер. – Вор наконец почувствовал раздражение, поняв, что позволь он – и ясновидец станет болтать до ночи. – У меня собственные проблемы.
– Проблемы. – Старик фыркнул и покачал головой, аж седые волосы затанцевали у его лица. – У тебя нет проблем. Ты сам – проблема. И я не знаю, что с этим делать.
– Ты ничего не знаешь.
Деревянная ложка снова нырнула в котелок:
– Может. Может, и не знаю ничего. Ну, готово. Съешь немного? Нет? Ну, может, позже. Не двигайся.
В голосе и поведении ясновидца что-то изменилось.
– Кто ты такой, Альт? – обронил он. – Сидишь здесь спокойно и как ни в чем не бывало, а я не могу тебя проницать. Ты приплыл в город месяц назад, баркой. Попал в самый центр бардака с Григхасом, встал против Праведного, и… все. Нет тебя. Исчезаешь. Не оставляешь отпечатка на лице города, не мутишь Источников, не влияешь на аспекты. А это делает всякий, и любой листок, падающий в океан, порождает волну, а за тобой всегда тянулся характерный след. И внезапно – все закончилось. Я беседую с тобой столько времени лишь затем, чтобы ты сидел на месте, а я – мог… распробовать. Но когда поворачиваюсь к тебе спиною, кажется мне, что никого здесь нет. Что я – один. Там, где ты сидишь, нет даже дыры в пространстве. Ничего. Может, я сошел с ума и разговариваю… нет, духи тоже оставляют явственные следы. Может, я беседую с призраком собственного разума, а?
– Этот призрак разума может сейчас встать и пнуть тебя под зад, если поможет.
– Не советую. – Странно, но Явиндер впервые выглядел смертельно серьезным. – Расскажешь мне, что происходит?
Альтсин взглянул в закрытые бельмами глаза. Впервые в жизни он почувствовал себя неуютно рядом с ясновидцем. Халупа внезапно сделалась тесной, словно вокруг нее сомкнулся кулак невидимого великана, готовясь раздавить хижину в щепки.
Здравый рассудок попискивал нечто об опасности и смерти, но вор на него цыкнул. Ведь именно затем он сюда и пришел. И начал говорить.
О сражении в саду графа, ставшем результатом его глупости, об убийственной ярости, которая горела в его венах, когда барон должен был нанести последний удар. О кошмарах, наполненных видениями жестокости, в которых демон навязывал людям Волю, толкал их в объятия беспрестанной, незаканчивающейся войны, а тех, кто сопротивлялся, – сокрушал и резал. О бегстве от тех видений, о путешествии с места на место. О возвращении в город в поисках помощи как раз тогда, когда разгорелась война между Григхасом и Цетроном. И о картинах, которые появлялись средь белого дня, между двумя ударами сердца.
И о том, что сломанные ребра срослись у него за пару дней и что он схватил клинок голой рукою и вырвал его у Праведного, словно сражался с малым ребенком. И о чувстве, которое навестило его перед самым смертельным ударом, нанесенным Праведному, о холодной, избавленной от эмоций жестокости, охватившей его на миг – словно бы он сделался кем-то иным.
– Ты сопротивлялся?
При одном воспоминании Альтсин почувствовал в голове грохот сталкивающихся кораблей.
– Да. Тот юнец… нет, дело было не в нем, просто так нельзя поступать. Убийство – это убийство… проклятие, я не могу объяснить яснее… Закон улицы: если ты это заслужил, то тебя могут ободрать до живого мяса. Но мучить кого-то только затем, чтобы передать сообщение?
– И тебе удалось?
– Я убил его ударом в сердце. Явиндер…
– А потом? Боль? Словно тебя бросили в огонь?
– Нет. Только будто мне дали в лоб кистенем. Шла кровь из глаз, ушей, носа. Я потерял сознание.
– И с того времени – тишина? Никаких кошмаров?
Вор слегка улыбнулся:
