– Верно. Никаких. Но я не помню снов, а порой… теряю сознание днем.
– Все чаще?
Альтсин задумался, и какая-то пугливая часть его сознания заскулила: «Солги, солги, солги».
– Да. Все чаще. Явиндер, что со мной такое?
Старик склонил голову набок, в лишенных радужек и зениц глазах не удалось бы ничего прочесть.
– Не знаю, – ответил он. – Не знаю, парень.
– И только-то? Я отсиживаю здесь задницу и рассказываю о своих кошмарах, а ты говоришь: «Не знаю»?
Ясновидец улыбнулся одними губами, а Альтсин только теперь заметил, насколько тот напряжен.
– Видишь ли, парень, этого мало. Может быть множество причин, которые приводят к твоему состоянию. От самой простой, насчет безумия и поступков под воздействием больного разума, и до самого сумрачного, чего-то, что угнездилось у тебя внутри головы. В мире полно существ, питающихся человеческими душами, и демоны не самые страшные из них. Ответ на то, что происходит, скрывается где-то за завесой беспамятства, прячущей твои сны.
– Завеса беспамятства, прячущая сны? Явендер, ты пьян? Сам послушай. Ты говоришь, словно дешевый поэт. Что теперь? Эпос двенадцатистопником? Не можешь сказать по-человечески, что – понятия не имеешь? Что это – больше тебя? Что слава лучшего ясновидца в городе – просто обман, хрень, которую ты впариваешь наивным чувакам, чтобы те платили золотом за всякую там ересь?
Старик ощерился:
– Пытаешься взять меня на слабо?? Уличный воришка, воображающий себя кем-то важным. Но если уж мы о снах… Есть место, в котором, может, мне и удастся показать тебе то, чего ты не помнишь. Вот только хочешь ли ты это увидеть на самом деле?
– Далеко отсюда?
– Несколько миль вверх по реке. Старые руины. Придется идти на веслах.
Альтсин встал:
– А у тебя есть лодка на двух человек?
Доплыли они в самый полдень, гребя по очереди. Явиндер всю дорогу не промолвил ни слова, но и вору говорить особо не хотелось. Эльхаран в этом месте был исключительно неспокоен, наполнен водоворотами, встречными течениями, коварными плывунами. Именно поэтому пристань для барок выстроили чуть выше устья – поскольку само устье было слишком непредсказуемым, чтобы доверить ему ценные товары. И поэтому идти на веслах вверх по течению было словно всходить обледеневшими склонами: три ярда вверх, два вниз. В конце они менялись на веслах через пару десятков гребков.
Внезапно на середине течения ясновидец перестал грести, вытащил из-под сиденья якорек и бросил его за борт.
Река снова снесла их вниз, а потом якорь зацепился за дно, и они остановились носом к течению.
– Тяжело, – просопел старик, втаскивая весла в лодку. – Тяжелее, чем в последний раз. Сам бы я не справился.
Альтсин переводил дыхание, рубаха липла к телу, пот щипал глаза. Не помнил уже, когда был настолько же измучен.
– И что? Где это место?
– Встань, осмотрись.
Вор встал.
– Ну и? Там, на берегу? Туда где-то с четверть мили.
– Именно…
Удар веслом под дых был столь неожиданен, что Альтсин даже не подумал прикрыться. Согнулся, воздух вышел из легких, боль настигла его чуть позже, уже за бортом.
Река сомкнулась над его головою, он непроизвольно пытался задержать дыхание, вода ворвалась в нос и рот.
Он вынырнул, размахивая руками, кашляя и отплевываясь, ухватился за первую попавшуюся вещь.
Весло.
Явиндер держал его, стоя на корме лодки и пристально глядя на вора своими белыми глазами. Ясновидец уже не дышал и не фыркал.
– Тут полно водоворотов и течений, которые могут бросать корабль, словно скорлупку, на дне – валуны, ил, затопленные деревья, мусор, принесенный с верховьев реки, в нем легко запутаться. Правы те, кто называет этот участок Рекой Слез. Много их пролили по глупцам, которые пытались тут плавать.
Старик, увидав, как вор открывает рот, поднял руку.
– Ш-ш-ш, молчи. Не теряй силы. Я сказал, что попытаюсь показать тебе, что скрывают твои сны. А собственно, покажет тебе это
