чуть ли не отец родной.
Тот тем временем продолжал:
– И идут нынче все наши антипоповские агитки коту под хвост. Да и как им не пойти, если то тут, то там происходит такое, чего раньше и в страшном сне не виделось… Скажем, под Воронежем куры трех быков, десяток собак и двух пьяных сожрали… В Харькове голуби на прохожих напали, нескольких в клочья изодрали. Так потом те, кого не совсем на куски разнесли, встали и на других граждан кидаться начали. Милиция применила по ним оружие и всех, на ком отметины нашли, заперли в карантин. Вот только, судя по сводкам, не всех отловили… В Тамбове целый барак пустым обнаружили. Говорят – кошки… И такие вести отовсюду.
Не прекращая рассказ, Каратыгин снова закурил. Его руки заметно потряхивало.
– Всякие сектанты активность проявляют. Скопцы вон из каких-то дыр полезли… Другие… Много новых появилось. На площадях пророчествуют. Конец света да приход темных времен объявляют. Церквы жгут. Все это пока больше по медвежьим углам, но этой плесени только волю дай – везде расползется. Участились случаи сумасшествий. Причем буйных: люди накладывают руки на себя, на родных и близких. Не щадят ни стариков, ни детей. Сыновья режут матерей, деды травят внуков…
Антон, под впечатлением от рассказа, внимательно смотрел на прохожих. Глаза сами собой искали признаки тех ужасов, о которых только что услышал.
– А еще началась настоящая эпидемия «выпитых». В разных местах находят мертвых. Люди с виду не тронуты, но выглядят древними стариками. Хотя те, что их опознавали, видели их молодыми и здоровыми всего-то за несколько дней до того. И, что самое странное, происходит это лишь с парнями. Ни зрелые мужики, ни женский пол в сводках по таким происшествиям не проходят…
Каратыгин вдруг умолк, чуть сдвинулся и, пристально глядя на Антона, левую руку положил на ручку двери, правую – за отворот пальто. Антон движения не заметил. Отрешенно глядя в зеркало заднего вида, он примеривал рассказ о «выпитых» на себя и Зою. Выходило довольно похоже.
Внезапно сдавило сердце. В затылке кольнуло, словно вбили гвоздь. В ушах раздался хлопок. Мир перед глазами поплыл, начал тускнеть…
Очнулся Антон от резкого запаха.
Нашатырь… – отрешенно подумал он и открыл глаза.
Нисколько не удивившись, встретил взгляд Павла Осиповича. В нем читались облегчение и гаснущие остатки тревоги.
– За… что?..
Слова давались не просто, и Антон решил беречь силы.
– За то, – передразнил Павел Осипович, по-отечески тепло усмехнулся и пояснил: – Скажи спасибо, что я догадался, да и товарищи из Москвы снабдили кой-какими игрушками. Теперь жить будешь.
Покачав тяжелой головой, добавил:
– Вот скажи кто еще пару недель назад, что мне, коммунисту с шестнадцатого года, красному командиру и атеисту, придется бесов из людей изгонять – рассмеялся бы в лицо да карету «Скорой помощи» из психиатрической вызвал. А теперь вон как все обернулось. Ну, пришел в себя? Можешь рассказать, как в это вляпался?
Антон прислушался к себе. Муть из головы ушла, исчезла сосущая пустота за грудиной, суставы еще крутило, но тоже понемногу отпускало.
Начав со знакомства в сквере, Антон рассказал обо всем, что произошло до сегодняшнего дня.
Павел Осипович слушал внимательно, кивал своим мыслям, одну за одной курил папиросы. Когда Антон иссяк, он долго молчал, потом вынул из внутреннего кармана пальто странную вещицу. Хитрое переплетение желтых и серебристых нитей, размером в пол- ладони, заключенное в пятиконечную звезду. В центре узора серп и молот, искаженные почти до неузнаваемости. Все это пришпилено к полированной деревянной плашке.
– Вот. Держи. Сейчас поедем к чекистам, пусть ловят твою пассию. Не забоишься нам помочь?
Антон принял почти невесомую штуковину. Первые секунды ладони ощутимо покалывало, но вскоре неприятные ощущения прошли и появилось чувство защищенности.
– Что это?
– Амулет. От таких вот… Сосух.
– А как же вы?
– Ты, Тошка, в другой раз внимательней слушай. Сказано же: только молодых пьют.
Стук в дверь ударил по нервам. Сердце вторило ему тревожной дробью.
– Входи! – Голос не слушался Антона, в нем явно читалось напряжение.
