одно из по-настоящему криминальных сообществ в новом мире выжить не сможет, я в этом убежден. А по мелочам все мы в той или иной степени сейчас криминальны, если читать наши действия под сверку со старыми законами мирного времени…
Что-то из плавающего постепенно разбиралось, что-то чинилось, сберегалось впрок.
Вот сухогруза до сих пор не было ни одного, «Салехард» будет первым.
Но настоящей своей удачей, безусловной личной победой, Будко считает захват и доставку из Грузии старого сторожевого или пограничного катера турецкой постройки, который он смог душной южной ночью подрезать в опустевшем Поти. Это настоящий военный кораблик, угрюмый, даже злой с виду, этакий грозный малыш-коротыш, крашенный шаровой краской. Вот только вооружение с него снесли, и поэтому беззащитный морской вояка до сих пор скучает в бездействии у причала. Даже имени пока не дали кораблю… Однако все прошло успешно, мы кое-что подвезли, и теперь недолго осталось сторожевичку бездельничать в спокойствии за бетоном, скоро поставим на него крупнокалиберные пулеметы.
Моторки и легкие катера не коллекционировали, баловство это, да и не нужно чистить побережье полностью, пусть люди пользуются. В самом дальнем углу, у берега, стоит моя верная «Харизма», посудина хоть и прожорливая, зато скоростная, как самолет. Хорошо все-таки, что мы не на ней отправились в Крым, вон как обстоятельства сложились. Пришлось бы тогда не «Тунгуса» оставлять в Балаклаве, а ее. А я к этому не готов, мне любимый морской катер очень дорог, жизнью ему обязан.
– Санин, меняй позицию, смотреть по правому борту! Ребрий – по левому! Живей, матросы, наблюдать! – нервно скомандовал громкоговоритель на надстройке и одновременно небольшая носимая рация у меня на поясе.
– Принял! – откликнулись мы почти одновременно.
И чего так волноваться? Погода отличная, небо почти чистое.
К востоку раскинулись, навечно закрыв горизонт, огромные горные вершины Красной Поляны, ледяные зубцы которых на закате будут тлеть последним даром ныряющего в море солнца. Первое время мне с непривычки казалось, что исполинские камни Главного Кавказского хребта находятся достаточно близко от берега, а к вечеру начинало казаться, что они странным образом приблизились. А еще они представлялись полностью безжизненными. Это первое, даже несколько мистическое впечатление прошло, когда я с разведгруппой попал в район Казачьего Брода и вблизи увидел горы во всей мощи буковых зарослей, в кипении Мзымты, зажатой гранитной тесниной, в бешеном разнообразии животного и растительного мира. И стало понятно, почему именно здесь древние люди так долго жили возле огромной пещеры. Здесь, а не у моря, где все так красиво и уютно для нас, людей пока еще цивилизованных.
Хм, а зелень разрослась, странно, хотя ее и раньше не особо изводили, старались оберегать. С нашей Катастрофой растительность ожила, словно освободилась от пут, обрела новые силы. Близлежащий парк «Южные культуры» буйствовал красками даже в преддверии зимы. С берега продолжали наплывать терпкие запахи, сливаясь с чуть ощутимым веянием далеких горных снегов. Ароматы эти, то соединяясь в причудливый коктейль, то распадаясь на тонкие потоки, долетали до палубы, и тогда я улавливал призрачное дыхание пиний, лавра, завезенных сюда пальм разных пород, эвкалиптов, морозоустойчивых цитрусовых и всего множества удивительных растений.
В Абхазии, кстати, мандарины зреют, скоро самый сезон. Урожай к Новому году.
А что, идея! Может, надо сплавать туда, насобирать несколько десятков ящиков? Там, в закрытой от холодных северных ветров маленькой стране, не просто субтропики, а почти тропики со своим микроклиматом…
Никто из нас не знает, что же на самом деле происходит у соседей. Маленькая гордая республика, тесно зажатая странами, в которых было ничуть не спокойней, а с юга даже опасней, чем у нас, похоже, опять, как в давние годы Гражданской войны начала прошлого века, решила спастись самым доступным способом – отделилась от остального сухопутного мира и сделала так, чтобы ни один диверсант не перебежал через границу. В очередной сводке, полученной еще в Крыму, было сказано, что проходы со стороны Псоу перекрыты наглухо.
Закрыться абхазцам сравнительно легко. С севера Абхазию отсекает от материка высоченный Главный Кавказский хребет, горную дорогу через него по единственному Клухорскому перевалу проще пареной репы перекрыть с помощью взрывчатки. После чего останутся допотопные вьючные тропы, известные лишь жителям тех мест. А селенья вымерли, люди наверняка собрались в одном месте, максимум в двух. Какие тропы? Черт их знает, в каком они состоянии, да и сумеет ли кто-нибудь теперь путешествовать с вьюками на ишаках?.. Лавины и осыпи довершат заградительную работу. Далеко на юге, со стороны Аджарии, формально упраздненной правительством Грузии, и с нашей, мосты тоже взорвут, а для надежности еще и завалят искусственными осыпями. Но всегда остается путь по морю.
Между прочим, пари могу держать, что Аджария возродилась…
…Приближался опасный и очень ответственный момент – заход в створ и непосредственно швартовка. Я стоял практически
