Существо, чьи бока омывало море, а ручьи и реки были вроде кровеносных жил.
Как тут не поддаться сомнениям?!
– Значит, – обратилась она к Вещей, – все, что здесь вокруг, оно… типа живое? И смотрит на нас?
Она всей спиной чувствовала дыхание Златопрут.
– Да, – ответила та и, кажется, опять улыбнулась. – Бодрствует, чувствует и понимает. В точности как ты или я.
София посмотрела на клочковатую травку, на пожелтевшие миндальные деревья. Вот скальные выходы, каменистая земля… пыль на дороге, тревожимой копытами.
– И оно… слышит нас?
– Слышит, причем очень многими способами: нам с тобой и не представить подобного восприятия. Похоже, климы осознают все, что происходит в их сфере. Каким образом – человеку не понять.
Небо над головой казалось синей перевернутой чашей.
– Насколько же они велики? – спросила София. – Вот здешняя эпоха, например?
– Мы движемся по краю громадного клима, – ответила Златопрут. – Он начинается на берегу, охватывает Севилью и бо?льшую часть того, что мы видим вокруг. Но дальше к востоку, там, куда ведет дорога, расположены еще два.
– Темная эпоха?.. – робко выдохнула София.
– Да, она самая. И еще Авзентиния. Я не слышу ее голоса, но присутствие ощущаю.
София задумалась над услышанным. Сделала выводы.
– Значит, Темную эпоху ты слышишь?
– Нет. – В голосе Златопрут проскользнула озабоченность. – Не слышу. Я еще не встречала подобного клима. Он… он кажется отсутствующим. Но такое невозможно!
Тут впервые подала голос Розмари.
– То, как ты рассуждаешь о своих старцах, кажется мне очень знакомым, – проговорила она. – Я заподозрила что-то в таком духе, после того как познакомилась с Авзентинией. То, как возникают и пропадают тамошние тропинки… Город словно сам ведет нас к себе! И Темная эпоха тоже куда-то направляет, ведет… Иначе с какой бы стати им драться, захватывая и теряя клочки земли, причем снова и снова?
– На карте Кабезы де Кабры, – сказала София, – мы видели, что Темная эпоха прорвалась сквозь холмы Авзентинии и все поглотила до самого каменного моста!
Розмари резко кивнула:
– И не только. После отъезда шерифа она распространилась еще дальше на север и на восток.
– В смысле, за Муртию?
– Далеко за нее. В один прекрасный день мы проснулись, глядь, а она уже под самыми стенами деревни! Все, понятно, бежать… Через месяц я туда завернула с фургоном. Смотрю, нет больше нашей деревни! Раньше от Севильи до границы Темной эпохи было полных три дня ходу. Теперь – меньше двух.
– Значит, Темная эпоха – такой же клим, как и все прочие, – вслух задумалась Златопрут. – Так они себя ведут, когда не могут устроиться. Ползают с места на место, растут, съеживаются. Это повсюду происходило во время Великого Разделения. Мы его называем Войной климов.
– Война климов, – повторила София.
Значение этих слов было поистине необъятно. Карта мира представала в совершенно новом виде. Она жила и дышала, полная внутреннего напряжения и борьбы.
– Сами климы не открывают причины, вызвавшей вражду. Это одна из множества их тайн, о которых я не решаюсь сказать ничего определенного. Нам только известно, что они утратили согласие, начали ссориться, что в итоге привело к обособлению, насилию, вражде… в общем, ко всему тому, что мы имеем теперь. И они не успокоились до сих пор. Более того – за последнее время участились вспышки вражды. То тут, то там разгораются споры, меняющие облик известного нам мира… И не только здесь, где засела Темная эпоха.
– Вроде того, как в прошлом году южный ледник на север пополз? – спросила София.
– Да. Это рванулся к северу южный клим. И опять никто не может сказать – почему.
София умолкла, погрузившись в глубокие размышления. Сколько нового открыли ей краткие пояснения Златопрут, – голова кру?гом! Возможно ли, что вся наука Нового Запада в лице исследователей и картологов с Шадраком во главе – вся эта интеллектуальная мощь ни на шаг не приблизилась к пониманию Великого Разделения просто потому, что никто не видел картины
