– Jawohl[306], – говорит Шлюпке (в форме майора Вермахта и с нереально крутой ксивой).
Бернхардт делает знак рукой, и лейтенант фельджандармерии, видимо, рулила патруля, подходит к нашему кюбельвагену.
И наш дважды майор (ну майор войск НКВД, плюс лжемайор Вермахта) качественно лает на летеху, показывая суперксиву и напечатанный на трофейной машинке приказ, типа мы идем на усиление гарнизона городка Люцевичей, где ожидается нападение подлых русских из ДОН-16.
Летеха изучил изумительно сделанный приказ, за подписью аж самого Феденьки телефон Бока, и махнул рукой, хрен, мол, с вами (то есть не хрен, а приказ фон Бока), и наша колонна покатилась вперед.
Еще через 40–50 минут мы въезжали бы на аэродром, показав охране другой подприказ (подделанный приказ), и данный приказ гласил, что мы едем на усиление охраны аэродрома. Но не тут-то было. Ашотик, конечно, молодец, но подвела разведка, и в приказе неверно была указана часть, охраняющая данный аэродром (с кем не бывает). Унтер, начальник поста, сразу схватился за свой МП, я успел раньше две пули парабеллума (или люггера, кому оно как) послать в фулюгана, они успокоили (как минимум временно) бравого унтера. Сразу началась и почти мгновенно кончилась перестрелка (силы у нас и немецкого поста были неравны), пусть немцы и выпали в сгусток, ну или там коллоидный раствор, но остальные теперь в курсе, что мы пришли по немецкие души (сорри, простите, братья немцы, по фашистские души).
Пусть сволочи гитлеровцы и тыловики, но успели подготовиться к нашей атаке, пришлось вперед пустить танки, и прикрываясь танками, вперед пошли пехотинцы. Слабым местом немцев оказалось два фактора, первый фактор то, что аэродром не был подготовлен к обороне, ну не было ни ДОТов, ни окопов, ничего. Ведь то был простой советский военный аэродром мирного времени, немцы его захватили внезапно, РККА откатились далеко, ну и немцы даже не думали об обороне. Второй фактор то, что у тыловиков автоматического оружия было мало, два пулемета и четыре автомата МП у унтеров, причем первого мы замочили еще на КПП. А у нас шесть пулеметов (два ДП и четыре МГ) плюс «косилка», а танки, само собой, были вне конкуренции, ну не было у немцев ничего противотанкового.
И, рассосавшись по аэродрому, мы начали избиение гитлерденцев[307]. Охранники, тыловики, ремонтники не были готовы к отпору, тем более за это время все наши бойцы уже порох и понюхали, и поели, и поосязали. Более или менее отпор смог дать штаб (хотя какой он штаб), ну то есть место, где начальство фашистское тусовалось. Но стоило закинуть по две «длинноствольных» немецких гранаты в каждое окно, как начальство аэродрома в полном составе переселилось в преисподнюю, не оставив на этом свете ничего позитивного, даже завещания.
Человек восемь немецких авиаслесарей (по типу автослесарь) попали в плен, и их сразу заставили через не хочу (пинками и прикладами) готовить самолеты к вылету. На аэродроме кроме пятерки наших самолетов оказалось до десятка немецких крылатиков, но к полету пригодны были только два из них, остальные на разных стадиях ремонта. И Кравцов с Никифоровым, как наиболее опытные летуны, начали осваивать немецкие лаптежники, остальные ребята стали готовить наши аэропланы.
Все свободные бойцы были собраны мной для зачистки строений, и полчаса прошло в этих хлопотах, очистка дала неплохой улов. Нами, в ходе зачистки, были обнаружены три немца и два недонемца (может, перенемца), то есть целых два предателя, помогавшие немцам, из этих – «Хвостовцов», «Хиви»[308], «Остовцы»[309] (или киви, а, нет, киви это волосатая, но сладкая картошка), как потом их обзовут немцы. Все пойманные немцы и их помощники были расстреляны, да, негуманно, с нарушением всяких душелюбских и людоведских законов, но нечего было к нам переться, и Родину не хрена было предавать.
Операция была, оказывается, задумана Старыгиным еще до нашего возвращения с ДОТа, и даже аэродром заранее соорудили недалеко от базы. Так что ребят (летунов) там уже ждут, а мы начали портить недочиненные немцами самолеты. Сперва оттолкали их всех на край летного поля, затем, облив бензином машины, в моторный отсек и в кабину закинули по гранате. Раздался громкий, вкусный и ошеломляющий бабах. Люфтваффные таратайки начали активно окисляться, почти синим пламенем, это наш ответ Чемберлену, то есть жирному Герингу, кайфуй жиртрест.
Наши же самолеты тут стояли еще с 22 июня, так и не успев взлететь, и запасливые немчики их починили, ну да сперва, конечно, постреляв (во время захвата аэродрома). Спасибо, впечатлены. Нашлось даже два У-2, а эту машинку, потом названную По-2, я очень уважаю.
Один за другим сталинские соколы взлетели и рванули к базе, наконец и летуны на «Юнкерсах» тоже взлетели и свалили на базу. Теперь надо все, что можем, забрать, остальное испортить, и бойцы начали грузить на шесть захваченных грузовиков (и на свои таратайки) авиабомбы (довоенный остаток ВВС РККА), горючее, патроны и т. д. Короче, честно награбленное, нажитое непосильным грабежом.
