— Он есть прав!
Артакс знал, что сейчас последует. План гофмейстера был столь же прост, сколько же гениален.
— Наши стрелки будут быстрее, потому что у них будут деревянные ботинки. Так же, как и у каждого воина в первых трех рядах стены щитов.
— Вы хоть раз бегали в деревянных ботинках? — презрительно поинтересовался Ашот. — Вы хоть понимаете, о чем говорите?
Датамес отвернулся и открыл один из сундуков, стоявший у его кровати. Затем бросил на стол звезду из четырех бронзовых шипов толщиной почти в палец. Шипы были расставлены так, что, как бы ни упала эта бронзовая звезда, один из шипов всегда торчал вверх.
— Если в русле реки будут тысячи таких, поверьте мне, люди в деревянных ботинках выиграют гонку у тех, кто идет босиком или в сандалиях.
Володи взял звезду в руку и проверил большим пальцем остроту одного из шипов.
— Это есть большой трюк, — с уважением произнес он.
Пробуждение
Барнаба откинулся на мягкую траву и поглядел снизу вверх на Икушку. Никогда еще жизнь его не была такой наполненной. Он нежно коснулся ее белых грудей.
— Ты чудесная женщина моей мечты, — с улыбкой сказал он. Он хорошо осознавал, что это все не реальность. Этого не могло быть. Жизнь не может быть так прекрасна. Такого совершенства она достигала только во сне. Впрочем, он сознавал и то, насколько необычен такой сон. Он длился так поразительно долго и был таким интенсивным!
— Ты так грустен, любимый, — кончиком пальца она провела по линии его губ. Прикосновение было щекотным. Он невольно рассмеялся.
— Таким ты нравишься мне гораздо больше!
— И это все, чего я теперь хочу от жизни. Нравиться тебе! — Он вздохнул. — Если бы ты только была настоящей!
Между бровями у нее появилась вертикальная морщинка.
— Почему ты не веришь в меня?
— Потому что все это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Я священнослужитель… Я знаю мир. А ты не из этого мира.
Икушка рассмеялась. Это был звонкий, переливчатый, заразительный смех, от которого Барнаба не мог защититься. Он присоединился к ней и засмеялся так, как не смеялся, наверное, с самого детства. Наконец на глаза навернулись слезы и живот заболел настолько сильно, что ему показалось, что его вот-вот разорвет на части.
— Что такого смешного было в моих словах? — с трудом переводя дух, выдавил из себя он.
— То, что от священнослужителя нельзя скрыть правду, — хитро улыбаясь, ответила она.
— Ты пришла из мира моих мечтаний. Ты существуешь потому, что в юности я услышал историю о ксане и она так покорила меня, что с тех пор не идет у меня из головы. Скажи сама, насколько велика вероятность встретить существо, подобное тебе? Я мог бродить десять жизней в поисках ксаны и не найти ни одной.
Она все еще улыбалась, но теперь улыбка ее стала печальной.
— Значит, ты полагаешь, что создал меня? Ты настолько могущественен? Разве не вероятнее, что нам от начала времен было предначертано встретиться?
— В своих мечтаниях я подобен богу! Я могу создать целый мир. Вот только, к сожалению, он исчезнет в момент моего пробуждения.
— Когда ты проснешься, я все еще буду рядом, — она мягко улыбнулась. — Я предвкушаю твое удивление, Барнаба, когда ты поймешь, что иногда мечты становятся явью. Но в одном ты не ошибся. Я действительно из другого мира. Я создание Альвенмарка. Твой учитель Абир Аташ назвал бы меня порождением демонов и приказал бы пытать раскаленным железом. Я счастлива оттого, что за все эти годы ему не удалось отравить твое доброе сердце. Он был ужасным человеком… И ты мог бы стать таким же, как он, —
