глаза ее смотрели вдаль. Внезапно Барнабе показалось, что она не здесь, и в ее облике было что-то такое, от чего мороз пошел по коже.
— Что ты видишь?
— Лед… — Голос ее изменился. Она говорила, словно во сне. На фоне сверкающих зеленых радужек зрачки Икушки превратились в крохотные черные точки. — Так холодно… Ты будешь искать лед мечты. Что-то, что большинство считают сказкой. Тот, кто найдет его и кто тверд в своей вере, сможет изменить мир. Ты будешь высоко в мире. Даже выше, чем…
— Довольно! — Он схватил ее за руки. Глаза ее изменились. Она смотрела на него. Но все еще казалась смущенной.
— О чем ты говоришь?
— Это видение, — негромко ответила она. — Оно уже ускользает от меня. И оно… грустное.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты покинешь меня, — в ее темно-зеленых глазах стояли слезы. — Там, в этом месте изо льда ты будешь один, без меня.
Барнабе не понравился такой поворот сна. Нет, так продолжаться не должно! Он умел направлять сны в другое русло. Иногда… Достаточно было представить себе, как должно быть. Как в реальной жизни, когда есть цель, в которую веришь, и всеми силами борешься за нее. Тогда можно изменить мир. «Я утратил свои цели, — мимоходом подумал он. — Нет! Не так! Я нашел свое счастье! И я удержу его! Всеми силами!»
— Я никогда не уйду от тебя! Ничто не может разлучить нас.
— Еще совсем недавно ты говорил, что я всего лишь сон. Ты проснешься. Когда-нибудь… — В ее голосе слышалась пугающая обреченность.
— Я буду…
Икушка мягко закрыла его рот ладонью и заставила его замолчать.
— Давай не будем спорить из-за этого. Я знаю, что произойдет. Я видящая. Ты уйдешь… Таково твое будущее.
— Если ты видящая, то скажи мне, почему это я уйду.
Она потупила взгляд.
— Своего собственного будущего я не вижу. Поэтому причина, по которой ты оставишь меня, от меня скрыта. Не знала я и того, что приду сюда, чтобы еще раз повстречать с тобой счастье. Видеть будущее — это проклятие, Барнаба. Мы должны радоваться каждому мигу, потому что нашего будущего я не вижу.
Этого он принимать не хотел. Слишком противоречиво! Его многие годы учили тому, как одержать верх в подобных спорах.
— Если ты не можешь видеть собственное будущее, то от тебя должно было остаться сокрытым то, что мы проживем вместе еще много лет. Может быть, даже целую жизнь!
— Яне стану спорить с тобой, Барнаба.
— Потому что тебе нечего противопоставить логике моих аргументов. Потому что…
Она притянула его к себе и поцеловала.
— Давай сделаем так, что священнослужитель в тебе пока помолчит. Я влюбилась в мальчика, который безо всяких условий смог поверить в историю моряка. Этот мальчик все еще жив в тебе, хоть ты и прячешь его изо всех сил. Ты можешь… — Внезапно она подняла взгляд, и в глазах ее полыхнул гнев. Ее тело изменилось, превратилось в воду, в волну, поднявшуюся для того, чтобы разрушать. Сквозь чистое небо полетели стрелы, исчезая в бурлящей пене. Следы красного превратились в широкие полосы. Затем они окрасили белую пену.
Барнаба почувствовал, что его крепко схватили. Потащили вверх. Повсюду были руки. Они тянули его, разрывая сон. Он хотел проснуться, хотел сбежать от страшного кошмара. На грудь навалилась скала. Невидимая? Вокруг него были сплошные руки. Вдалеке — расплывающиеся оскалы. Из него вышел весь воздух, словно на него накатило что-то огромное. Барнаба выгнулся дугой. Его стошнило водой.
Хрипло дыша, он хватал воздух ртом. Легкие горели. Он чувствовал себя ужасно слабым. Вокруг него накатывали друг на друга голоса. В словах не было смысла.
— Они соединены.
— Скорее, нож! Дайте мне нож!
— Ради всех богов!
