ставнях.
Она увидела вино, которое они оставили для Марина. Ей показалось забавным взять его бокал и налить себе вина. Она подумала, не сесть ли в кресло у очага, но вернулась к окну и снова устроилась на подоконнике.
Долго ждать ей не пришлось. Возможно, она не осталась бы, если бы у нее оказалось слишком много времени, чтобы подумать. Дверь открылась, он вошел, увидел ее. Она отпустила замечание насчет его визитов в дом семьи Орсат. Она слышала, как он утром произнес имя другой сестры. Элена. Нетрудно было догадаться, что он там делал, и что сначала подумал о происходящем в палате Совета.
Но она не собиралась этого говорить. Мысли ее были не слишком ясными. Она надеялась, что он этого не заметил, а потом поняла — она отчасти надеется на то, что он все же заметит, и облегчит ей задачу. Всю задачу. Что кто-нибудь сможет это сделать.
— Я велю принести еще один бокал? — спрашивает Марин, он вовсе не чувствует себя таким спокойным, как можно предположить по его интонации, глядя на ее силуэт в обрамлении окна на фоне ночи.
— Можем пить из одного, — тихо отвечает она. — Так бывает во время рейдов.
— Так это рейд?
Она быстро улыбается.
— Не думаю. — Пауза. — Я больше не с Сеньяна.
Он пристальнее вглядывается в ее лицо. Она не вооружена, не считая, вероятно, спрятанных кинжалов. И без шляпы. Волосы распущены, падают ниже плеч. Это не маленькая аристократка из Батиары. Это исключительно способный боец, сегодня она спасла ему жизнь.
— Я знаю, — говорит он. Он подходит к ней и берет из ее руки бокал. — Должно быть вам трудно. Я буду рад пить с вами из одного бокала, но мне действительно нужно выпить. За ужином мне приходилось сдерживаться.
— Чтобы остальные не видели, как вас встревожило то, что произошло?
Он снова смотрит на нее.
— Да, — подтверждает он.
Он наполняет бокал, выпивает половину и отдает ей вино. Она допивает бокал. Он берет его и опять идет к фляге.
— А вас это встревожило? — спрашивает она.
Он кивает головой. «Нет смысла отрицать», — думает он.
— Вудраг был моим другом, кроме всего прочего.
— Мне очень жаль, — неожиданно говорит она.
Он смотрит на бокал с вином и решает — тоже неожиданно — сбавить темп.
— А вы, — спрашивает он. — Как вы себя чувствуете сегодня вечером?
— Я и сама не очень понимаю, — отвечает Даница Градек. — И не совсем понимаю, зачем пришла сюда. Да еще таким способом.
— Я тоже не понимаю, — говорит Марин.
Она смеется, потом смех обрывается.
— Это окно слишком легко открыть. На всех окнах нужно установить запоры.
— Нам здесь обычно не часто грозит опасность.
Она минуту молчит, потом произносит:
— Этой весной я убила девять человек.
Это снова неожиданно. Он возвращается к окну, подает ей бокал с вином. Она пьет, на этот раз совсем немного. Он спрашивает:
— Раньше вы никогда не убивали?
Она качает головой.
— Конечно, нет. Я была ребенком. И что бы вы ни слышали о Сеньяне, мы не убиваем людей направо и налево. А женщины не пьют кровь.
— Я не слышал, что они пьют кровь. По крайней мере, от умных людей, — он усиленно думает. Они сейчас совсем близко друг от друга. Длинноногая, светловолосая женщина сидит на подоконнике у него в спальне ночью. Он спрашивает:
— Вас это угнетает? Эти смерти?
